Убеждение в механизме производства по уголовным делам. Принуждение и убеждение в уголовном судопроизводстве. Виды мер процессуального принуждения. Формы предварительного расследования

Убеждение участников уголовного процесса осуществляется посредством различных приемов: словесная оценка предмета разговора, внушение, разъяснение, сочувствие, одобрение и др. Поскольку убеждение - нравственно-психологическое понятие, и оно исходит от дознавателя, следователя, прокурора, важно, чтобы они сами прежде всего должны быть безупречными в нравственно-психологическом плане80 и чтобы также безупречно реализовывали эти свои качества, полностью воплощали в жизнь необходимые морально-психологические установки в системе межличностных отношений. Ведь участники этих отношений воспринимают не только содержание применяемых уголовно-процессуальных норм, но и деятельность органов, ведущих уголовное преследование, в том виде, в каком ощущается находящееся в ней состояние морально-психологической атмосферы. Отсюда обязанность правоприменителя - создать морально-психологический климат, атмосферу гуманности и честности, уважительности в отношениях, складывающихся при осуществлении уголовного преследования.

Реализация метода убеждения предполагает не формальное осуществление этого процесса, а сопровождаемое информированием контрагента о предмете, причинах, содержании и важности возникающего правоотношения в силу какого-то конкретного правоприменения, разъяснением его прав и обязанностей в связи с этим актом, а также словесными действиями по внушению ему необходимости и значимости неуклонного следования предписаниям закона.

Любая отрасль права предусматривает возможность применения государственного принуждения к лицам, которые не исполняют надлежащим образом требований соответствующего законодательства. Принудительные меры в уголовном процессе могут носить дисциплинарный, гражданско-правовой, административно-правовой, уголовно-правовой и уголовно-процессуальный характер.

В правовой литературе существуют разнообразные классификации мер процессуального принуждения. В частности, эти меры в зависимости от их целей и содержания специалисты делят на:

1) меры юридической (или процессуальной) ответственности, основанием применения которых является нарушение требований процессуального закона. Например, ст. 103 УПК предусматривает такую меру ответственности, как наложение денежного взыскания на поручителя при применении меры пресечения в размере до 10 000 руб.;

2) правовосстановительные меры - принудительные меры защиты субъективных прав, свобод и законных интересов личности и обеспечения исполнения ею правовых обязанностей. Основанием их применения является правонарушение, а целью - восстановление надлежащей, предусмотренной законом процедуры в сфере уголовного процесса. Например, ст. 10 УПК обязывает судью, прокурора, следователя, дознавателя немедленно освободить лицо, незаконно лишенное свободы или содержащее под стражей свыше срока, предусмотренного законом;

3) меры обеспечения получения доказательств:

а) привод (ст. 113 УПК);

б) задержание подозреваемого (ст. 91 и 92 УПК);

в) обыск и (или) выемка (ст. 182 - 184 УПК);

г) освидетельствование (ст. 179 УПК);

д) наложение ареста на почтово-телеграфные отправления (ст. 185 УПК);

е) контроль и запись телефонных и иных переговоров (ст. 186 УПК);

ж) получение образцов для сравнительного исследования (ст. 202 УПК);

з) отстранение подозреваемого или обвиняемого от государственной должности (ст. 114 УПК);

и) принудительное помещение обвиняемого или подозреваемого в медицинский или психиатрический стационар (ст. 203 УПК);

4) меры по поддержанию надлежащего порядка в ходе производства по уголовному делу (ст. 118, 258 УПК);

5) меры уголовно-процессуального пресечения (ст. 97 - 110 УПК).

Отечественный законодатель счел возможным подразделить меры процессуального принуждения с учетом научных исследований, практики применения закона и состязательного построения современного уголовного процесса на:

1) задержание подозреваемого (ст. 91 - 96 УПК);

2) меры пресечения (ст. 97 - 110 УПК);

3) иные меры процессуального принуждения (ст. 111 - 118 УПК).

3. Внутреннее убеждение при оценке доказательств

Проблема внутреннего убеждения при оценке доказательств издавна является предметом острых дискуссий. Внутреннее убеждение рассматривается то как метод, способ или принцип оценки доказательств, то как критерий этой оценки, то как ее результат; некоторые авторы рассматривают внутреннее убеждение как единство всех или некоторых перечисленных аспектов. По-разному определяется и сама природа внутреннего убеждения: то в гносеологическом или логическом, то в психологическом смысле. Интерес к этой проблеме не случаен. Оценка доказательств по внутреннему убеждению -вопрос, от правильного решения которого зависит успех процессуальной деятельности. Отражая различные стороны доказывания, убеждение во всех этих его значениях имеет непосредственное отношение и к оценке доказательств. Расхождение же во взглядах на этот предмет связано с различным подходом к понятию «внутреннее убеждение», с выделением какой-то одной стороны этого многогранного понятия. Как же раскрывается указание закона об оценке доказательств по внутреннему убеждению?

Убеждением называют:

а) процесс склонения кого-нибудь (в том числе и самого себя) к определенному взгляду, поступку;

б) результат этого процесса, т. е. конкретное мнение, воззрение;

в) отношение человека к своим знаниям, решениям и действиям, т. е. состояние уверенности, убежденности.

Анализ законодательства, следственной и судебной практики показывает, что оценка доказательств по внутреннему убеждению означает такой порядок, при котором, во-первых, эта оценка производится органом, ведущим производство по делу, при отсутствии заранее установленных правил о значении и силе доказательств и, во-вторых, эта оценка завершается категорическими выводами и решениями исключающими всякое сомнение в их правильности.

Таким образом, в первом смысле внутреннее убеждение характеризует процесс исследования, а во втором -его результат. Указание закона на внутреннее убеждение нужно прежде всего понимать как исключительность компетенции лица, ведущего производство по делу. Тем самым закрепляется прерогатива этого лица в области оценки доказательств, подчеркивается, что оценка доказательств является его неотъемлемым правом и обязанностью. Перелагать ее на кого-либо или руководствоваться оценкой, данной другим лицом, следователь, прокурор, судья не вправе. В этом смысле внутреннее убеждение понимается, как самоубеждение, как формирование собственного взгляда на фактические обстоятельства дела, как необходимость личной оценки доказательств. Указанное требование обеспечивается, в частности, путем реализации принципа непосредственности уголовного процесса. Выше отмечалось, что предоставление оценки доказательств лицу, осуществляющему производство по делу, означает его свободу, самостоятельность, независимость при оценке доказательств. Это подчеркивается рядом положений действующего законодательства.

Внутреннее убеждение исключает всякое внешнее принуждение, и это свойство убеждения оттеняется словом «внутреннее». Оно предполагает:

а) необязательность оценки доказательств, данной одним должностным лицом, для другого, принявшего дело к своему производству; необходимость для принявшего дело заново оценить все доказательства;

б) необязательность оценки доказательств предыдущей процессуальной инстанции для последующей и необходимость проверки предыдущих оценок на последующей стадии процесса (проверка выводов органа дознания следователем, вывода следователя -прокурором и т. д.);

в) необязательность оценки доказательств вышестоящим органом для нижестоящего, в производстве которого находится дело, и недопустимость дачи указаний об определенной оценке отдельных доказательств или их совокупности;

г) необязательность для лица, ведущего производство по делу, оценок, даваемых доказательствам различными участниками процесса в объяснениях, показаниях, ходатайствах, заключениях и т. п.

д) необязательность оценок, даваемых доказательствам, лицами и органами вне уголовного процесса (печать, представители общественности, должностные лица различных учреждений) и недопустимость какого бы то ни было давления на лицо, ведущее производство по делу.

Оценка доказательств по внутреннему убеждению означает независимость органов расследования в отправлении процессуальных функций. Независимость следователя в вопросах оценки доказательств подчеркивается рядом положений действующего законодательства. Так, ст. 127 УПК РСФСР, значительно расширив полномочия следователя, указала, что все решения о направлении следствия и производстве следственных действий он принимает самостоятельно и несет полную ответственность за их законное и своевременное проведение. Свободу оценки доказательств гарантирует следователю установленный порядок разрешения коллизий между указаниями руководителя следственного органа или прокурора и мнением следователя по решающим вопросам. Самостоятельность оценки доказательств прокурором обеспечивается тем, что свои полномочия в уголовном судопроизводстве он осуществляет независимо от каких бы то ни было органов и должностных лиц, подчиняясь только закону и руководствуясь указаниями Генерального Прокурора СССР по правильному применению закона. Независимость судей и подчинение их только закону составляет конституционный принцип советского правосудия. Разрешение уголовных дел происходит в условиях, исключающих постороннее воздействие на судей (ст. 16 УПК РСФСР). Оценку доказательств по внутреннему убеждению гарантирует и существующий порядок кассационного и надзорного производства (ст. 352 УПК РСФСР). Требование оценки доказательств по внутреннему убеждению имеет еще одну существенную сторону: исследователь в уголовном судопроизводстве свободен в оценке доказательств, поскольку он не связан заранее предустановленными правилами о силе и значении тех или иных доказательств. Никакие доказательства, говорит закон, не имеют заранее установленной силы (ст. 71 УПК РСФСР). Это положение последовательно проводится во всей системе советского доказательственного права, в котором отсутствуют указания о преимуществе одних доказательств перед другими, об определенном количестве и виде доказательств, необходимых в том или ином случае. Закон не знает заведомо «лучших» или «худших» доказательств. Всякая попытка наделить какое-либо доказательство, например, показания обвиняемого или заключение эксперта, предустановленной силой и значением решительно отвергается теорией. Недопустимость некритического отношения к доказательствам, от кого бы они ни исходили и каким бы источником ни устанавливались, последовательно проводится в нашей следственной и судебной практике. С учетом изложенного можно констатировать, что внутреннее убеждение, как свободное от внешнего принуждения и не связанное формальными предписаниями искание истины, является необходимым условием оценки доказательств, характеризует сам подход к оценке доказательств. Говоря об убеждении (убеждениях), имеют также в виду мнения, воззрения, знания человека о тех или иных явлениях действительности. В этом смысле оценка доказательств по внутреннему убеждению предполагает использование в этих целях собственных мнений, взглядов и знаний лица, осуществляющего производство по делу.

Индивидуальные запасы знаний служат исходным материалом для мыслительных операций, которые и составляют содержание оценки доказательств. Одновременно знания являются средством проверки полученных результатов, помогая контролировать правильность тех или иных оценок, указывая в случае их противоречивости либо на необходимость уточнения посылок либо на ошибочность сделанных выводов До сих пор мы рассматривали оценку доказательств по внутреннему убеждению как процесс. Однако многозначное понятие внутреннего убеждения характеризует и результат оценки доказательств. Между внутренним убеждением как процессом оценки доказательств и внутренним убеждением как результатом этой оценки существует тесная связь: оценка доказательств по внутреннему убеждению наилучшим образом служит тому, чтобы само внутреннее убеждение в результате оценки доказательств было истинным Внутреннее убеждение в качестве завершающего итога оценки доказательств имеет гносеологический, логический и психологический аспект.

С точки зрения гносеологической содержанием внутреннего убеждения является отражение сознанием предмета исследования -конкретных фактов действительности, из которых и на основе которых слагается картина исследуемого события. Иначе говоря, это конкретные знания о фактических обстоятельствах данного дела. Выше мы говорили о знаниях, которые являются «строительным материалом» для наших суждений, служат средством оценки доказательств. Здесь же речь идет о знаниях, составляющих содержание внутреннего убеждения, т. е. сами выводы, которыми завершается оценка доказательств. Каким с логической стороны должно быть внутреннее убеждение? Отвечая на этот вопрос, А. А. Старченко справедливо пишет, что, будучи достоверными и единственно возможными, суждения при итоговой оценке доказательств должны включать в себя и знание о невозможности противоположного или какого-то иного мнения по тем же вопросам. Истина -это единство знания позитивного и знания негативного. В качестве позитивного выступает достоверное указание на искомые факты, в качестве негативного -достоверное представление о том, что эти факты не могут быть ничем иным, кроме того, что видит в них следователь. В противном случае суждение носит предположительный, проблематический характер и представляет собой версию, гипотезу, а не достоверное знание, необходимое для принятия окончательного решения по делу. Отсюда видно, что вопрос о природе внутреннего убеждения связан с характером истины, устанавливаемой в уголовном судопроизводстве.

Для образования внутреннего убеждения нельзя довольствоваться предположениями, как полагают буржуазные авторы. По неправильному пути идут и современные исследования буржуазных юристов и психологов, предпринимающих упорные попытки «экспериментального» измерения внутреннего убеждения (например, по десятибалльной шкале) и построения графиков, якобы характеризующих процесс формирования выводов. Подобные разработки, лишенные научной базы, представляют собой по существу своеобразный рецидив теории формальных доказательств.

Совершенно неприемлемы и те рекомендации по поводу оценки доказательств, которые содержатся в работах буржуазных авторов по вопросам психологии свидетельских показаний. Речь идет об исчислении различных коэффициентов, характеризующих полноту, точность, ошибочность, осторожность показаний, которые, по мысли авторов, дают возможность при оценке показаний вносить необходимые поправки и таким путем с наибольшей точностью приближаться к истине. Между тем каждое доказательство требует индивидуальной оценки. Многочисленные факторы, действующие при формировании показаний, и индивидуальные различия, характеризующие личность свидетеля, настолько расширяют пределы возможных вариаций и различных помех и искажений, что нахождение коэффициентов, если бы оно и было возможно применительно к определенному свидетелю, практически лишено смысла.

Внутреннее убеждение, чтобы быть достоверным, должно представлять собой категорический однозначный вывод из материалов дела, не допускающий никаких сомнений. Отсутствие сомнений в правильности наших знаний, выводов и решений обязательно для внутреннего убеждения. При этом сомнение нужно понимать двояко: как логическую возможность при наличии данных утверждать нечто несовместимое с высказанным положением и как психическое переживание неуверенности в его правоте. Сомнение есть состояние колебания нашей мысли между утверждением и отрицанием каких-либо фактов или какой-либо связи между ними. Такое колебание нашего сознания между раз личными возможностями обычно имеет эмоциональную окраску.

В психологической науке о сомнении говорится, что это сложное психическое состояние включает «сознание недоказанности, неубедительности, переживание неудовлетворенности тем, что выдается за истину, за решение поставленной задачи» В процессе доказывания сомнения играют положительную роль, побуждая исследователя к поискам новых данных, позволяющих перейти от вероятного к достоверному знанию. Но при итоговой оценке наличие сомнений, свидетельствуя об отсутствии внутреннего убеждения, делает невозможным принятие позитивного решения по делу. Теорией доказательств сформулировано поэтому правило, что «сомнения толкуются в пользу обвиняемого». Эту формулу нужно понимать в том смысле, что сомнения в процессе доказывания должны быть устранены путем дополнительного собирания доказательств, а если дальнейшее исследование бесперспективно, то при итоговой оценке доказательств сомнительный факт обвинительного характера считается неустановленным

Говоря о сомнениях при оценке доказательств, мы подошли вплотную к одной из важных сторон внутреннего убеждения. Убеждение как отношение субъекта к своим знаниям, выводам и решениям, как чувство уверенности, убежденности -по существу психологическая категория Слово «внутреннее» подчеркивает ее психологическую сущность. Чувство уверенности и противоположное чувство сомнения являются эмоциями, которые называют интеллектуальными. Интеллектуальные эмоции или переживания входят как составная часть в сознательную жизнь человека и играют важную (хотя и не основную) роль в любой познавательной деятельности. Переживания, как и знания, составляют одну из сторон сознани Знания и переживания неразрывно связаны, взаимно проникают друг в друга. Профильтрованные через личный опыт, знания соотносятся с потребностями и интересами человека, вызывают к себе определенное отношение, приобретают известный смысл и значение. «Все высшие чувства (речь идет об интеллектуальных эмоциях. - Авт.) - это оценочные переживания, хотя бы человек и не осознавал тех норм, которые фактически лежат в основе его оценок» Однако не всякое знание становится убеждением. Там, где непосредственно не затрагиваются чьи-либо интересы, не происходит борьбы мнений, столкновения различных тенденций, знания не переживаются человеком, не вызывают к себе эмоционального отношения. Если же от конкретного знания зависит решение определенных жизненных проблем, если это знание оказывается в центре борьбы различных интересов, как это бывает в уголовном судопроизводстве, то человек, обладающий знанием и осознающий свою заинтересованность в нем, принимает его в качестве «своего» и проникается решимостью действовать соответствующим образом. Убеждение как продукт взаимодействия разума, чувств и воли не просто мысль, правильный взгляд, а эмоционально окрашенная иногда страстная идея, внутренняя сила, регулирующая и направляющая человеческое поведение. Таким образом, внутреннее убеждение, например, следователя -это, во-первых, знание, во-вторых, вера в правильность этого знания и, в-третьих, волевой стимул, побуждающий к определенным практическим действиям.

Указание закона на оценку доказательств по внутреннему убеждению предполагает в качестве обязательного условия такое психическое состояние исследователя, которое характеризуется отсутствием всяких сомнений, уверенностью в правильности достигнутых знаний, принятых решений и выполненных действий. Наличие убежденности служит тем самым нравственно-психологической гарантией правильного разрешения уголовных дел. Следует, однако, категорически отвергнуть все попытки трактовать это состояние как иррациональное, не поддающееся разумному контролю. Свободу внутреннего убеждения нельзя понимать как произвол, как личное, ни на чем не основанное и ни от чего не зависящее усмотрение. Внутреннее убеждение должно быть правильным и полным отображением в голове следователя (судьи) объективно существующих обстоятельств уголовного дела. В этом смысле внутреннее убеждение, будучи результатом оценки доказательств, служит субъективным выражением объективной истины. Внутреннее убеждение, как состояние уверенности в правильности своих выводов, должно опираться на достаточную совокупность -всесторонне, полно и объективно рассмотренных доказательств. В противном случае оно превращается в самоуверенность, бездоказательную и бесконтрольную убежденность, далекую от объективной истины. Обоснованность внутреннего убеждения составляет неотъемлемое его свойство, подчеркнутое в самом законе. Теорией и практикой выработаны требования, которым должно удовлетворять в смысле обоснованности внутреннее убеждение как результат Оценки доказательств.

Оно должно основываться:

а) на доказательствах, собранных в установленном законом порядке;

б) на доказательствах, проверенных и рассмотренных в установленном законом порядке;

в) на рассмотрении каждого из доказательств отдельно и всех в совокупности;

г) на всестороннем, полном и объективном рассмотрении материалов дела;

д) внутреннее убеждение должно быть обосновано имеющимися доказательствами так, чтобы представлять собой единственно возможный вывод из материалов дела.

Все это лишает внутреннее убеждение безотчетности и бесконтрольности. Подавляющее большинство советских авторов, говоря о внутреннем убеждении, правильно подчеркивают недопустимость понимания его как безмотивной уверенности. С этим положением несовместимо признание внутреннего убеждения критерием оценки доказательств, что неизбежно приводит к субъективно-идеалистической его трактовке. Многие буржуазные психологи, начиная от Юма, видели в чувстве уверенности критерий правильности человеческих суждений и принимаемых решений. К сожалению, взгляд на внутреннее убеждение как критерий оценки доказательств длительное время был весьма распространен в советской процессуальной литературе. При этом игнорировалось то обстоятельство, что критерий (показатель) должен лежать вне субъекта, а не внутри его. Как бы ни трактовать формулировку «внутреннее убеждение -критерий оценки доказательств», она выражает ту мысль, что правильность оценки доказательств проверяется субъектом через его же психическое состояние -убеждение. В результате объективный критерий заменялся субъективным; игнорировалось, что внутреннее убеждение может быть и неправильным. Иными словами, предавалось забвению исходное положение теории познания о практике как критерии истины. Ему по существу противопоставлялся ничем не ограниченный субъективизм. Несмотря на большое количество оговорок, защита субъективного критерия оценки доказательств вынуждает толковать внутреннее убеждение как «живое чувство правды», которое одно только ведет к истине через всю массу фактического материала. Понимая, что убеждение может быть как истинным, так и ложным, отдельные авторы утверждают, будто только истинное знание является действительно внутренним убеждением, ошибочная же уверенность таковым не является, а представляет собой впечатление, ошибочно принимаемое за внутреннее убеждение Однако замена терминов не спасает положения, ибо, очевидно, что и в том, и в другом случае речь идет о состоянии сознания и только. И заблуждение может быть убеждением. Дело не в том, как его назвать, а в том, как его распознать, определить. Для этого необходим объективный критерий, каковым и является практика в широком смысле слова. Известное ленинское положение о том, что точка зрения жизни, практики является определяющей при оценке истинности выводов в пол ной мере распространяется на внутреннее убеждение при оценке доказательств в уголовном процессе. Ошибкой некоторых процессуалистов является также определение внутреннего убеждения не как результата познания сущности явлений, а как продукта воздействия на психику внешних сторон события «Судьи, - пишет А. Л. Ривлин, - признай данное доказательство достоверным или недостоверным, имеющим то или иное значение для данного дела в зависимости от того, убеждает ли оно их в своей достоверности». Между тем убедительность как способность доказательства воздействовать определенным образом на сознание не всегда отражает объективные качества доказательства. Убедительными и впечатляющими нередко выглядят такие данные, которые вызывают неверное представление о том или ином событии. На пример, признание обвиняемым своей вины или опознание по терпевшим подозреваемого, будучи очень убедительными, могут не соответствовать действительности. Поэтов перенос центра тяжести на психологическую способность доказательств убеждать без рассмотрения их подлинной сущности представляется опасным. Правильность оценки доказательств оправляется не степенью их воздействия на исследователя, а обоснованностью этой оценки, предполагающей необходимость анализа данных о процессе формирования каждого доказательств анализа его со держания, изучения его связей с другими доказательствами и т. д. Признание практики критерием истины в уголовном процессе ни в коей мере не означает отрицания или хотя бы умаления значения внутреннего убеждения. Наоборот, только правильное использование этого критерия в уголовном процессе может под вести под внутреннее убеждение научную базу устранить разрыв между объективным и субъективным в этой области. Указание закона на оценку доказательств по внутреннему убеждению в полной мере распространяется на все оценочные операции, как на ту часть оценки, которая состоит в установлении фактических обстоятельств дела, определении достоверности и достаточности доказательств, так и на ту часть оценки, которая предшествует ранее названной и состоит в решении вопроса об их допустимости и относимости. В частности, установление допустимости включает в себя оценку способа получения доказательства, не отделимого от всего процесса его возникновения (например, формирование свидетельского показания как на стадиях, предшествующих допросу, так и в процессе расследования и на последующих этапах свидетельствования). Изучение этих обстоятельств и их оценка при решении вопроса о допустимости доказательств ничем не отличаются от исследования и оценки иной фактической информации по делу. Точно так же решение вопроса о связи и способности каких-либо фактических данных служить доказательствами иных, искомых фактов (т. е. оценка относимости доказательств) представляет собой такую же задачу, как и определение достаточности тех или иных фактических данных. Все это разные стороны единого акта оценки доказательств, в котором внутреннее убеждение в том значении, как оно определяется выше, играет равновеликую роль.

Туленков Д.П., судья Волгоградского гарнизонного военного суда.

Вопрос об истинности наших знаний предполагает наличие соответствующего критерия. Как быть уверенным, что полученное знание действительно является истинным? Что придает уверенность исследователю в результативности познания? Интуиция, хотя и обладает самоочевидностью, полноценным критерием истины быть не может, поскольку по своей природе бездоказательна. Не может быть критерием истины и рассудочное знание, поскольку цепочка обоснований в поисках основы основ уводит в бесконечность, которая прерывается волевым решением исследователя и опять-таки содержит элемент веры.

В.С. Овсянников справедливо отмечает проблематичность механического переноса требований формальной логики к истинности выводимого знания, критерием которого является истинность посылок. Однако в уголовно-процессуальном поле, где исходными посылками для субъекта познания являются доказательства по делу, которые нередко противоречат друг другу, появляется необходимость "иметь критерий истинности для самих исследуемых доказательств" <1>.

<1> Овсянников В.С. Вооружены ли следователь и суд критерием истины? // Закон и право. 2000. N 7. С. 31.

Р. Декарт, Б. Спиноза и Г. Лейбниц предлагали в качестве критерия истины ясность и отчетливость мыслимого. Ясным признается то, что не вызывает сомнений в своей очевидности. Однако сами по себе ясность и очевидность как субъективные состояния сознания нуждаются в опоре за их пределами. То же можно отнести и к уверенности в достоверности знания.

В условиях необходимости оценки множества высказываний, полученных по итогам судебного разбирательства и для определения когерентного подмножества, дающего достоверное описание исследуемых событий, проблема критерия такой оценки также выходит на первый план.

По выводу А.Ф. Косарева, "каждый сколько-нибудь существенный вид познавательной деятельности имеет свои особые критерии истины" <2>.

<2> Косарев А.Ф. Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость. М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2001. С. 102.

По мнению автора статьи, в сфере уголовно-процессуального познания таким критерием правовой истины является внутреннее убеждение познающего субъекта (в частности, дознавателя, следователя, прокурора, судьи или коллегии присяжных заседателей), основанное на совокупности исследованных по делу доказательств.

Внутреннее убеждение судьи признавалось критерием истины по русскому дореволюционному законодательству.

Я.И. Баршев писал, что "средства, или источники, для узнания истины в уголовных делах имеют двоякое свойство: 1) они в душе следователя или производят полное убеждение в действительности какого-либо происшествия, уничтожая всю силу противоречащих им обстоятельств, или 2) они таковы, что в душе следователя оставляют борьбу между причинами подтверждающими и между причинами опровергающими дело" <3>.

<3> Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. М.: ЛексЭст, 2001. С. 51.

По утверждению Л.Е. Владимирова, "внутреннее убеждение как мерило уголовно-судебной достоверности означает, что последняя обыкновенно есть только нравственная очевидность, то есть та высокая степень вероятности, при которой благоразумный человек считает уже возможным действовать в случаях, когда судьба собственных и самых высших его интересов зависит от решения вопроса о достоверности фактов, обусловливающих самый акт решимости" <4>.

<4> Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах [Электронный ресурс].

Наука советского уголовного процесса в 1920 - 1940-х годах также понимала судейское убеждение как критерий истины в уголовном судопроизводстве. К теоретикам, выступавшим в защиту такой концепции, можно отнести П.И. Люблинского, В.А. Обуховского, С.В. Познышева, А.Я. Вышинского, В.С. Тадевосяна. В 1950-х годах с ними эту точку зрения разделяли М.А. Чельцов и С. Перцовский.

Аналогичные теоретические воззрения можно найти и у зарубежных авторов. Так, в немецкой теории доказательств внутреннее убеждение выражает собой личную достоверность знания. "Судейское убеждение - это основанная на жизненном опыте достоверность, которой не противоречит разумное сомнение", - к такому выводу пришел Б.А. Филимонов, исследуя германское уголовно-процессуальное право <5>. Под достоверностью здесь понимается не математическая, а практическая достоверность, доступная человеческому познанию и которая в силу своей сущности может быть и опровержимой. В соответствии с руководящими разъяснениями Верховного Суда ФРГ "свободная оценка доказательств означает, что для ответа на вопрос о вине подсудимого такая оценка выражается в том, сложилось ли у судьи, на основе конкретных обстоятельств дела, убеждение или нет. Эта личная достоверность необходима, но и достаточна для осуждения подсудимого. Понятие убеждения не исключает возможности существования и иных, противоположных, обстоятельств дела. Скорее всего, это относится к природе убеждения, поскольку очень часто остается субъективная возможность сомнения. Все это объясняется тем, что в области подлежащих оценке судей фактов человеческое познание при его несовершенстве должно исключать абсолютно точное знание о совершенном преступлении и допускать при всех обстоятельствах возможность иного хода события. Это является решающим для выяснения вопроса о вине, и только на одного судью возлагается ответственная задача проверить, не будучи связанным предусмотренным законом правилами доказывания и только по его совести, может ли он или нет преодолеть возможное сомнение и быть уверенным в существовании определенных обстоятельств дела" <6>.

<5> Филимонов Б.А. Основы теории доказательств в германском уголовном процессе. М.: СПАРК, 1994. С. 76.
<6> Там же. С. 76 - 77.

Возвращаясь к известной науке уголовно-процессуального права концепции внутреннего судейского убеждения как критерия истинности полученного знания, необходимо учитывать замечание Б. Рассела, сделанного им в области философских исследований: "...философские теории, если они значительны, могут, вообще говоря, возрождаться в новой форме после того, как в своем первоначальном варианте они были отброшены. Опровержения редко бывают окончательными: в большинстве случаев они знаменуют собой только начало дальнейших усовершенствований" <7>.

<7> Рассел Б. История западной философии: Пер. с англ. СПб.: Азбука, 2001. С. 90.

Советский уголовный процесс расценивал внутреннее убеждение лишь как основной принцип оценки доказательств, признавая практику критерием истинности результатов уголовно-процессуального познания в целом <8>. М.С. Строгович специально указывал, что "нельзя смешивать критерий оценки доказательств, при помощи которого устанавливается истина, и критерий истинности выводов суда, получаемых при помощи доказательств" <9>.

<8> См.: Дорохов В.Я., Николаев В.С. Обоснованность приговора в советском уголовном процессе. М.: Гос. изд-во юрид. лит-ры, 1959. 236 с.; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса: в 2 т. М.: Наука, 1968; Петренко В.М. О внутреннем убеждении при исследовании доказательств в уголовном процессе // Труды Высшей школы МВД СССР. М., 1969. Вып. 24. С. 207 - 224; Бахин В.П. К вопросу о критерии истинности познания // Труды Высшей школы МВД СССР. М., 1971. Вып. 28. С. 176 - 179; Теория доказательств в советском уголовном процессе / Р.С. Белкин и др.; отв. ред. Н.В. Жогин. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юридическая литература, 1973; Бохан В.Ф. Формирование убеждений суда. Минск: Изд-во БГУ им. В.И. Ленина, 1973; Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. М.: Юридическая литература, 1977; и др.
<9> Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. М.: Наука, 1968. Т. 1. С. 339.

Позицию М.С. Строговича в современных условиях разделяют отдельные авторы, например О.Е. Яцишина, которая, исходя из того что законодатель в новом УПК не предусмотрел понятия объективной истины и принципа всесторонности, полноты и объективности рассмотрения всех обстоятельств дела, не совсем корректно делает заключение о незастрахованности внутреннего судейского убеждения от превращения в самоуверенность <10>.

<10> Яцишина О.Е. Принцип внутреннего убеждения как элемент принципа свободы оценки доказательств [Электронный ресурс] // Актуальные вопросы уголовного процесса современной России: Межвузовский сб. науч. трудов / www.kalinovsky-k.narod.ru/b/ufa20033/index.htm.

Традиционно в рамках концепции объективной истины человек должен быть элиминирован из результатов познания, так как это являлось условием объективности знания. Другим условием, гарантирующим достижение объективно истинного знания, является наличие у познающего субъекта метода, то есть правильного способа описания реальности.

Представляется, что уголовно-процессуальное познание должно строиться не на отвлечении от человека, как это принято в теоретизированном мире рационалистической и сенсуалистской гносеологии, но на основе доверия человеку как целостному субъекту познания. В таком случае познание в уголовном процессе превращается в поступок "ответственно мыслящего", по определению М.М. Бахтина, участника этой деятельности, и предстает как заинтересованное понимание, неотъемлемое от результата - истины. Именно ответственность познающего становится условием возможности познания.

Несмотря на то что такой подход неизбежно порождает проблему релятивизма, она в какой-то степени снимается соблюдением процессуальной формы при определении исходных посылок знания - в частности, в процессе получения и исследования доказательств, при формировании коллегии присяжных заседателей, при разрешении отводов председательствующему по делу судье, государственному обвинителю, возможностью несогласия председательствующего по делу с обвинительным вердиктом присяжных, а также кассационным порядком рассмотрения дела по жалобам (представлениям) заинтересованных лиц, имеющих иное, отличное от вердикта и приговора, мнение.

Представляется, что цель избежать субъективности в познавательной деятельности суда ведет отдельных исследователей по ложному пути, который представляет собой нежелание видеть возникающие проблемы или в лучшем случае отрицать существование самих этих проблем.

Действительно, на первый взгляд критерием истинности полученного результата уголовно-процессуального познания является столь привычный нам критерий практики, постулируемый в рамках марксистской теории познания. По образному высказыванию Ф. Энгельса, истинность нашего знания о пудинге доказывается тем, что мы его съедаем.

Критикуя позицию Юма и Канта, которые отрицали возможность установления объективного критерия истины, Ф. Энгельс пишет: "Самое же решительное опровержение этих, как и всех прочих, философских вывертов заключается в практике, именно в эксперименте и в промышленности. Если мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что сами его производим, вызываем его из условий, заставляем его к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой "вещи в себе" приходит конец" <11>.

<11> Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 284.

Однако практика, под которой в марксизме понимается материальная, предметно-чувственная деятельность общественного человека по преобразованию объектов природы, является критерием не всякого, а только технологического знания. Но это знание, по существу, не о том, почему, а о том, как. Это знание интересуется не столько пониманием и истиной, сколько пользой и результатом. При таких условиях положительный результат деятельности общественного человека и расценивается как истина.

В какой-то степени это понятие применимо и к уголовно-процессуальной деятельности, в которой истина также представляет собой, скорее, не результат понимания, а итог правильности процедуры. Но делать отсюда вывод о том, что мы, используя практику как критерий, постигаем истину, было бы неверным.

Сам процесс получения нового знания лежит за пределами технологической деятельности в сфере либо эмпирического (метод проб и ошибок), либо теоретического (логическое конструирование модели процесса), либо интуитивного (извлечение идеи из сферы бессознательного) <12>.

<12> Косарев А.Ф. Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость. М.: ПЕР СЭ; СПБ.: Университетская книга, 2001. С. 100.

Концепция практики как критерия истины, понимаемой как объективной, также представляется небесспорной. Само определение объективной истины как некой универсалии, существующей независимо от субъекта, и практики как ее критерия, содержит внутреннее противоречие, поскольку последняя несет в себе значительную долю субъективности: это предметно-чувственная деятельность субъекта, которую не представляется возможным элиминировать.

Вместе с тем теория советского уголовного процесса, по-видимому, предполагая эти затруднения, исходила из специфики данного критерия в уголовном судопроизводстве. Так, авторы "Теории доказательств в советском уголовном процессе" признавали, что "уголовное судопроизводство не принадлежит к тем областям практической и научной деятельности, где имеет место производственная или экспериментальная проверка конечных результатов познания... В уголовном судопроизводстве проверка полученных знаний практикой осуществляется в ходе самого процесса познания, на его чувственной и рациональной ступенях" <13>.

<13> Теория доказательств в советском уголовном процессе / Р.С. Белкин и др.; отв. ред. Н.В. Жогин. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юрид. лит., 1973. С. 60.

Конкретизируя это положение, авторы видят проявление практики в качестве основы чувственного познания как целенаправленную деятельность следователя и судьи в ходе расследования и рассмотрения уголовного дела. При этом чувственное и рациональное познание следователя и судьи во многом определяется их личным профессиональным опытом, а также опытом других людей, обобщенной практикой "борьбы органов расследования и суда с конкретными преступлениями" <14>. Общественная практика лежит и в основе мыслительной деятельности познающего субъекта. "Все логические фигуры, правила, связи понятий, суждений, которые используются в процессе доказывания, в конечном итоге являются отражением связей, объективно присущих явлениям, процессам природы и общества" <15>.

<14> Там же. С. 62.
<15> Там же. С. 62.

М.С. Строгович также полагал, что "в судебном исследовании практика выступает как критерий истинности выводов суда в виде всестороннего и объективного исследования обстоятельств дела, проверки выводов следствия и суда фактами, применения научно-технических приемов исследования вещественных доказательств, исследования каждого отдельного доказательства и всей совокупности доказательств всеми доступными по делу способами, с предоставлением участникам процесса возможности свободно осуществлять свои права и защищать свои интересы всеми законными средствами" <16>.

<16> Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. М.: Наука, 1968. Т. 1. С. 341.

Однако, не оспаривая вышеперечисленные утверждения в плане их содержания, следует отметить, что все это характеризует познавательную деятельность лишь как способ ее осуществления, однако не критерий истинности выводов.

По мнению Ю.В. Кореневского, "в уголовном процессе в конце концов наступает момент, когда на основе собранных и проверенных доказательств следователь, прокурор, судья создают мыслительную картину, мысленный образ преступления, остаются, так сказать, наедине с этим представлением. И каждый из них должен решить, правильно ли это представление, соответствует ли оно действительности, не ошибся ли он в своих выводах. Никакого "объективного критерия, лежащего за пределами сознания", здесь нет и быть не может, ибо искомая истина известна нам только в виде наших же представлений, основанных, разумеется... на доказательствах, полученных и проверенных в результате практической деятельности" <17>.

<17> Кореневский Ю.В. Доказывание в уголовном процессе (закон, теория, практика) // Доказывание в уголовном процессе: традиции и современность / Под ред. В.А. Власихина. М.: Юристъ, 2000. С. 154.

В условиях противопоставления в процессе познания субъекта и объекта, разум и практика не могут сами по себе являться достаточными критериями истинности полученного знания. Ни разумное (общепризнанное) истолкование фактов, ни человеческая деятельность как разновидность исследуемой реальности не являются такими критериями в силу принадлежности их к различным сферам. Разум лишен объективного содержания и, взятый сам по себе, ведет к релятивизму. Практика требует оценки и анализа с помощью мышления, причем как на рациональном, так и на интуитивном уровне. Такая логическая характеристика системы утверждений, как непротиворечивость, также не может быть критерием истины, поскольку внутренне непротиворечивая система в целом может оказаться ложной. Критерий истины в таком случае должен находиться где-то посередине между ними.

Согласно ст. 17 УПК РФ судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.

Таким образом, внутреннее убеждение субъекта познания представляет собой единство субъективного (убеждения как такового) и объективного (совокупности доказательств), которые предполагают и дополнительные регуляторы познания в виде закона, совести и здравого смысла. Именно в таком качестве внутреннее убеждение может расцениваться как критерий познания в уголовном судопроизводстве.

Внутреннее убеждение, основанное на совокупности исследованных по делу сведений, способно порождать новое знание об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, выступает основанием этого знания.

Г.М. Резник справедливо акцентировал внимание на необходимости различения внутреннего убеждения при оценке доказательств от правовой оценки фактов. В первом случае свободно действующему субъекту нет необходимости подводить обнаруженные сведения под нормы права <18>.

<18> Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. М.: Юридическая литература, 1977. С. 18 - 19.

По утверждению В.Д. Спасовича, "убеждение никогда в нас не составляется по арифметическому расчету, оно возникает не посредством сложения улик и образования из них известной суммы, но по впечатлению, производимому совокупностью всех обстоятельств дела, в связи между собой взятых" <19>.

<19> Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством // Избранные труды и речи. Тула: Автограф, 2000. С. 73.

Как полагал Кант, признание чего-то истинным в нашем рассудке хотя и может иметь объективные основания, но требует и субъективных причин.

Для внутреннего убеждения характерен переход от области чувств к области интеллекта, тесное взаимодействие логической и психологической, рациональной и эмоциональной составляющих, личностного и коллективного (в частности, для коллегии присяжных заседателей) содержания.

Внутреннее убеждение судьи, оценивающего совокупность исследованных в судебном заседании доказательств, на основе которых он приходит к выводу по делу, должно быть однозначным, свободным от разумных сомнений. По определению С.П. Щавелева, "сомнение представляет собой такое состояние духа, при котором человек испытывает неуверенность в достоверности имеющегося знания; переживает отсутствие твердой веры в существование искомого эффекта, достижение поставленной цели; не решается избрать одно из двух или более сомнений" <20>.

<20> Щавелев С.П. Практическое познание: философско-методологические очерки. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1994. С. 140.

Вместе с тем достижение внутреннего убеждения по итогам рассмотрения дела, безусловно, должно предполагать наличие сомнений в силу исходного принципа презумпции невиновности подсудимого, то есть изначального сомнения в его виновности. В процессе рассмотрения дела происходит устранение или углубление этого сомнения, что в итоге и приводит к соответствующему результату - обвинительному или оправдательному приговору суда.

На первой стадии уголовного процесса сомнение, безусловно, преобладает над убеждением - происходят изучение и оценка предъявленного лицу обвинения, осознаются цели познавательной деятельности, их объем, предмет и пределы, формулируются познавательные проблемы.

Если убеждение познающего субъекта не предполагает наличие такого сомнения, происходит догматизация исходных посылок, принятие на веру утверждений той или иной стороны в процессе.

В итоговой стадии принятия решения по результатам судебного разбирательства на первый план выходит убежденность в той или иной картине исследуемых событий как в целом, так и по отдельным обстоятельствам.

Возникшие в ходе и по итогам познавательной деятельности суда сомнения должны сниматься в ходе мыслительной деятельности субъекта познания.

При этом следует учитывать, что возможность у суда принять меры к дополнительной проверке тех или иных обстоятельств дела и к устранению возникших в связи с этим сомнений значительно ограничена действующим законодательством. При возникновении сомнений суд не может по своей инициативе принять меры к истребованию дополнительных доказательств и вынужден разрешать их в пределах представленной ему доказательственной информации.

Если судья может еще принять какие-либо меры в этом направлении, например проявить инициативу в проведении отдельных процессуальных действий например, назначить экспертизу, то присяжные лишены и этого, имея возможность лишь ходатайствовать о постановке вопросов допрашиваемым лицам и в итоге будучи обязанными принимать решение только на основе представленных им материалов дела.

Вывод суда, основанный на исследованных в судебном заседании доказательствах, является достоверным (достойным веры) в том смысле, что в ходе судебного разбирательства не появилось чего-либо, что можно было бы ему противопоставить, что давало бы повод усомниться в этом. Таким образом, получаемое знание является очевидным.

По мнению И.Я. Фойницкого, "критерий достоверности истины, т.е. возможность ее усмотрения проверкою, есть очевидность истины (evidentia), а решимость принять известное мнение за истинное или ложное и положить его в основание своей деятельности или отклонить его есть убеждение" <21>.

<21> Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. В 2 т. Т. 2. 3-е изд., пересмотр. и доп. СПб.: Типография товарищества "Общественная Польза", 1910. С. 171.

Таким образом, подводя итог сказанному, можно прийти к выводу о том, что по итогам судебного разбирательства у судьи (коллегии присяжных заседателей) возникает внутреннее убеждение в непротиворечивости и логичной убедительности определенного набора сведений, полученных путем оценки совокупности исследованных в судебном заседании доказательств. При этом сомнения должны быть устранены в результате активной познавательной работы, а неустранимые разумные сомнения истолкованы в пользу подсудимого.

В основе внутреннего убеждения должны лежать обстоятельства, представленные суду и допущенные к исследованию в установленном законом порядке. Кроме того, внутреннее убеждение должно охватывать оценку всех полученных сведений и притом не разрозненно, а в их совокупности. Это и позволяет получить истинный вывод в ходе судопроизводства.

Глава 1. Внутреннее убеждение как основание уголовно-процессуального познания.11

§1.1. Оценка доказательств как этап уголовно-процессуального познания.11

§1.2. Свобода оценки доказательств по внутреннему убеждению - принцип уголовно-процессуального права.37

Глава 2. Общая характеристика внутреннего убеждения.68

§2.1. Понятие и структура внутреннего убеждения.68

§2.2. Процесс формирования внутреннего убеждения.89

§2.3. Закон, правосознание, совесть - факторы, формирующие внутреннее убеждение.114

Глава 3. Внутреннее убеждение как основание установления обстоятельств по уголовному делу.140

§3.1. Понятие истины в уголовном судопроизводстве.140

§3.2. Функции внутреннего убеждения при установлении обстоятельств уголовного дела.157

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность», 12.00.09 шифр ВАК

• Оценочная деятельность следователя в процессе доказывания 2003 год, кандидат юридических наук Шитов, Михаил Александрович

• Внутреннее судейское убеждение в оценке доказательств по уголовным делам: теория, законодательство, правоприменительная практика 2006 год, кандидат юридических наук Горевой, Евгений Дмитриевич

• Свобода оценки доказательств в уголовном судопроизводстве 2007 год, кандидат юридических наук Пилюгина, Наталья Николаевна

• Проблемы формирования внутреннего убеждения судьи в уголовном процессе 2003 год, кандидат юридических наук Телятников, Владимир Иванович

• Оценка доказательств судом первой инстанции по уголовному делу 2011 год, кандидат юридических наук Белохортов, Игорь Иванович

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Внутреннее убеждение как основание свободы оценки доказательств в российском уголовном процессе»

Заключение диссертации по теме «Уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность», Яцишина, Оксана Егоровна

Список литературы диссертационного исследования кандидат юридических наук Яцишина, Оксана Егоровна, 2004 год

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.

Внутреннее убеждение в уголовном процессе рассматривается как психическое состояние, отличающееся твердой уверенностью в истинности достигнутых результатов, объективно отражающее состояние доказанности факта, события" . Поскольку внутреннее убеждение - это психическое состояние, для него невозможно с правовых позиций установить какие-либо формальные правила.

Внутреннее убеждение непосредственно связано с оценкой доказательств, а любая оценка предполагает три элемента:

• 1) познавательный (когнитивный);
• 2) логический;
• 3) психологический.

Убеждение как продукт взаимодействия разума, чувства и воли - не просто правильный взгляд, а эмоционально окрашенная внутренняя сила, регулирующая человеческое поведение. Внутреннее убеждение - это, во-первых, знание, во-вторых, вера в правильность этого знания и, в-третьих, волевой стимул, побуждающий к определенным практическим действиям .

По мнению В.А. Лазаревой, «любая (непосредственно) воспринимаемая судом информация является результатом познавательной деятельности других субъектов (свидетеля, следователя), на основе которой исключительно мыслительным путем суд приходит к логическим выводам, завершающим процесс познания. Изложение этих выводов в приговоре есть констатация познанного (установленного) факта» . Следовательно, основным является познавательный элемент , предполагающий наличие информации, представляющей собой логически стройную систему, для того чтобы убедить познающего субъекта в достоверности информации, на основании которой принимается процессуальное решение.

По мнению Г.М. Резника, «структура формирования внутреннего убеждения судьи должна носить формально-логический характер» , поскольку преступление является событием прошлого, и «судья может прийти к своему выводу о рассматриваемом им событии лишь логическим путем, сопоставляя мнения, суждения, доказательства, проверить же его опытным путем он не в состоянии» . Но несмотря на то что судья не может проверить опытным путем соответствие содержания доказательств тому, что было в действительности, он может выяснить, какой проверке следователем подвергалось каждое из рассматриваемых в суде доказательств, порядок фиксации и проверки которых установлен законом, и таким образом убедиться в их достоверности или недостоверности. И.Я. Фойницкий в этой связи отмечал: «Суду указывается как событие, так и его причина; ему ставится не вопрос: что произошло и кем оно причинено, а вопрос: произошло ли данное событие и составляет ли причину его, внешнюю и внутреннюю деятельность определенного обвиняемого? Суду представляются и доказательства, имеющиеся для разрешения этого вопроса. Ему остается лишь определить точность или истинность доказательств и поставить их в логическую связь с искомым» .

Некоторые авторы, напротив, считают, что в уголовном судопроизводстве недопустима логика формально-методологического подхода . Такая точка зрения не может быть признана даже заслуживающей внимания, поскольку мир в познавательной ситуации не может быть дан и освоен иначе, как в формах мышления, и проверка истинности суждений обязательно принимает логическую форму и без логики не может быть осуществлена. Еще И. Кант со всей отчетливостью зафиксировал: невозможно познавательно осваивать объект без учета средств и способов его познавательного освоения.

А.Ф. Черданцев справедливо отмечает, что «в теории права признание несвязанности судьи законами логики преследует цель заменить закон и выводы из закона на основе правил логики интуицией судьи, его правовым чувством, его представлением о “справедливом”, “естественном” праве... Под флагом алогизма - освобождение судьи от закона и логики» .

Люди постоянно употребляют правильную форму умозаключения как орудие проверки имеющихся знаний. Делая из тех или иных посылок логически правильный вывод и устанавливая затем его ложность, мы заключаем отсюда и ложность одной или всех посылок, из которых делался этот вывод. Подтверждением верности нашего заключения о ложности посылки является здесь именно правильная форма выводов . Несомненное значение и важность логических учений в уголовном процессе отмечал И. Василенко, утверждавший, что «суд по внутреннему убеждению должен покоиться на прочных доводах, систематически представленных; всестороннее знание теории рассуждения и доказательства необходимо для юриста-практика» .

В ходе судебного следствия тщательно проверяется объективность информации, собранной на предварительном следствии, при этом судья делает вывод о доказанности или недоказанности обвинения на основании лишь тех доказательств, которые были представлены и исследованы в суде, поскольку только после этого возможны умозаключения о них. Поведение судьи должно быть беспристрастным и определяться объективностью, а в основе окончательного вывода о том, доказано ли событие преступления и совершил ли его обвиняемый, должны лежать знания и логика рас-суждений, ничего больше. Судья, оценив доказательства, должен быть убежден в правильности своего решения. Именно судья (суд) способен объективно исследовать все собранные доказательства и прийти к единственно правильному и обоснованному с позиции логики и закона решению.

Убедить кого-то - значит лишь создать у убеждаемого уверенность в истинности тезиса. Задача убеждения считается законченной, если такая уверенность почему-либо создалась, независимо от того, соответствует тезис действительности или не соответствует. Приемами убеждения могут служить не только приемы доказательства в собственном смысле, но и другие способы воздействия на человека: влияние на чувства, фантазию, использование пафоса, заинтересованности и т.д., лишь бы эти приемы порождали психологический эффект, состояние уверенности в обладании истиной. Целью же доказательства является установление соответствия тезиса независимой от убеждаемого субъекта действительности по закону достаточного основания , т.е. установление самой объективной истины, а не достижение субъективной убежденности в обладании истиной.

Преимущество логики перед другими средствами убеждения убедительно показал П. Сергеич: «Когда оратор развивает чисто логическое рассуждение, вокруг него чувствуется как бы здоровый холод, в котором широко дышится и ясно видно сквозь чистый воздух; в патетической речи нет этой прохлады, поэтому первое воспринимается слушателями с полной готовностью, второе - почти всегда с некоторым недоверием. Другое преимущество логического доказательства перед обращением к чувству заключается в том, что противник ваш всегда может охладить чувствительность присяжных и никогда не властен отнять малейшую крупицу у верного логического рассуждения» .

Таким образом, в любом случае убедить - значит обратиться к разуму, а для этого необходимо выстроить логически безупречную цепочку рассуждений, что и будет основанием для психологического состояния убеждения. Поэтому основными аспектами формирования внутреннего убеждения являются познавательный и логический аспекты. Перенос же акцента на психологическую способность доказательств убеждать без рассмотрения их подлинной сущности представляется опасным. Правильность оценки доказательств определяется не степенью их воздействия на исследователя, а обоснованностью этой оценки .

Следует различать убежденность в виновности подсудимого и доказанность его виновности. Доказательства должны убеждать суд в доказанности вины обвиняемого, поскольку неотразимую силу придает мысли не субъективная уверенность, а обоснованное убеждение; с другой стороны, лишь акты обоснованного знания сопровождаются переживанием субъективной уверенности в его достоверности. Именно поэтому ключевым понятием для принятия любых решений по уголовному делу является именно понятие «обоснованность».

Процесс формирования внутреннего убеждения судьи связан с непрерывным разрешением сомнений, которые и должны изначально предполагаться в силу исходного принципа презумпции невиновности подсудимого. Только подвергнув сомнению версию предварительного следствия, испытав ее на прочность и достоверность, суд может установить истину. В процессе исследования доказательств происходит либо устранение сомнений, либо их углубление, что ведет к соответствующему выводу - о виновности или невиновности подсудимого.

Внутреннее убеждение как результат оценки доказательств означает уверенность суда в достоверности доказательств и правильности выводов, к которым он пришел в процессе их исследования. Вывод суда должен быть однозначным, исключающим разумное сомнение, так как убеждение и сомнение - понятия друг друга исключающие. Под «разумным сомнением», по мнению Р. Уокера, следует понимать «сомнение, которое основано на разуме и здравом смысле, и может возникнуть в результате тщательного и беспристрастного рассмотрения всех доказательств либо в результате недостаточности доказательств. Доказанность вины вне разумного сомнения - это доказанность, которая оставляет вас в твердом убеждении, что обвиняемый виновен» .

Некоторыми авторами в структуре внутреннего убеждения как результата оценки доказательств правомерно выделяется, кроме перечисленных, еще один аспект - нравственно-этический , предполагающий учет требований совести и справедливости при вынесении решения . Убеждение, справедливо отмечал И.Я. Фойницкий, «не знает других законов, кроме указаний разума и внушений совести» . Совесть, как чувство нравственной ответственности, выступает в этом процессе внутренним критерием соблюдения правил, обеспечивающих независимость и свободу выражения своего убеждения, уверенность в беспристрастности и справедливости решения, таким образом, выражает самооценку деятельности и самоконтроль убеждения суда.

В основе судебного приговора должна лежать не только логическая неизбежность, но и нравственная обязательность, поскольку сформировать внутреннее убеждение невозможно, если не руководствоваться при этом ценностными ориентациями, нравственными установками. Справедливость в уголовном процессе может быть достигнута лишь при надлежащей, соразмерной реакции правоохранительных органов на преступное поведение. А такая реакция может быть справедливой только в случае, когда компетентным органам известны все обстоятельства дела.

Можно сделать вывод, что указание закона на оценку доказательств по внутреннему убеждению, свободному от внешнего принуждения и не связанному формальными предписаниями, предполагает в качестве необходимого условия такое психическое состояние субъекта, которое характеризуется убежденностью в достоверности полученного знания, отсутствием сомнений в правильности решений, основанных на этом знании.

Решить по внутреннему убеждению - значит осознать единственную правильность утверждаемого или отрицаемого, иметь строго обоснованную уверенность в истинности своих суждений и располагать необходимым для этого объективным материалом.

Принцип свободы оценки доказательств сформулирован законодателем таким образом, что доказательства оцениваются на основании самих себя («основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств»), что не может быть признано правильным. Представляется, что основанием для формирования внутреннего убеждения должна являться доказанность или недоказанность всех обстоятельств преступления, которые могут быть установлены только в результате полного, всестороннего и объективного исследования доказательств.

В современных условиях принцип свободной оценки по внутреннему убеждению предполагает наличие следующих условий:

• - самостоятельность и прерогатива субъекта доказывания при оценке доказательств;
• - независимость субъекта доказывания, т.е. несвязанность с оценкой, данной другим лицом или органом;
• - отсутствие предустановленной законом силы доказательств, их видов, значения и количественных показателей достаточности для дела;
• - непосредственное восприятие всех доказательств;
• - отсутствие всякого внешнего принуждения;
• - точное соблюдение законов мышления.

Внутреннее убеждение можно определить как свободное от посторонних влияний нравственно и логически обоснованное критическое отношение судьи к доказанности или недоказанности обстоятельств совершенного преступления совокупностью представленных и полно, всесторонне и объективно исследованных в суде доказательств.

Судейское убеждение должно опираться на достоверные факты и основываться на проверенных и рассмотренных в суде доказательствах 1 , при этом суд не только должен прийти к убеждению сам, но и отразить мотивы своего убеждения в процессуальных документах, в этом проявляется социальное значение судебного акта. Согласно ч. 4 ст. 7 УПК РФ решение суда должно быть законным, обоснованным и мотивированным. Именно в мотивировке обоснованности принимаемых решений находит внешнее выражение внутреннее убеждение судей. Требование мотивировать важнейшие судебные решения обязывает судей не раз продумать и объяснить ход и результат своих рассуждений, путей преодоления своих сомнений в достоверности того или иного доказательства, доказанности каких-либо обстоятельств по делу и т.д. 1

Таким образом, свободное внутреннее судейское убеждение при оценке доказательств возможно только в условиях состязательного уголовного процесса, целью которого является достижение объективно обоснованного результата.