Закон сша об иммунитете иностранных государств. Иммунитет иностранного государства от принудительных мер

Щеголев Святослав Игоревич, консультант управления международного права и сотрудничества ВАС РФ, магистр юриспруденции (МГИМО(У) МИД России).

В большинстве государств иностранные центральные банки и их имущество пользуются юрисдикционным иммунитетом, однако его содержание может существенно различаться. Автор исследует зарубежный опыт и предлагает учесть его при совершенствовании российского законодательства.

Ключевые слова: юрисдикционный иммунитет, центральный банк.

Введение

Повышение степени экономической интеграции разных государств - тенденция, которая существует уже на протяжении долгого времени и значительно влияет на развитие международного и внутригосударственного права. Но одному аспекту этого явления в исследованиях уделяется незаслуженно мало внимания. Как известно, государства относятся к наиболее сильным и активным участникам международного экономического оборота. И далеко не всегда от их лица выступают непосредственно государственные органы. Напротив, появляется все больше форм участия государств в мировом экономическом обороте. Суверенные фонды благосостояния, государственные предприятия, акционерные общества, контролируемые государством, - вот лишь некоторые наиболее яркие примеры. Соответственно, правовое регулирование их деятельности имеет множество особенностей, которые, к сожалению, пока недостаточно изучены российской юридической наукой.

Активно участвуют в трансграничных экономических отношениях и центральные банки. Если на территории своего государства центральный банк выполняет прежде всего роль регулятора, то при вступлении в трансграничные экономические отношения он оказывается лишь очередным участником рынка. Тем не менее в силу публичной значимости такого участника его статус имеет ряд особенностей, отличающих его от частных лиц.

Одной из этих особенностей является вопрос о действии в отношении его юрисдикционного иммунитета. Общее правило юрисдикционного иммунитета широко известно: par in parem non habet imperium (равный над равным не имеет власти), но применение и толкование этой простой нормы международного права на практике зачастую вызывает серьезные трудности <1>. Как указывал Международный суд ООН, "[государства] в целом согласны в том, что юрисдикционный иммунитет является действительной и важной частью обычного международного права... [Но] расходятся во мнениях относительно пределов и объема нормы о юрисдикционном иммунитете" <2>.

<1> В доктрине международного права даже существует точка зрения, что государственный иммунитет не основывается на нормах международного права, а служит скорее проявлением международной вежливости (см.: Higgins R. Certain Unresolved Aspects of the Law of State Immunity // Netherlands International Law Review. Vol. 29. 1982. P. 271). Впрочем, подобный подход был прямо отклонен Международным судом ООН (см. п. 56 - 57 Постановления Международного суда ООН от 03.02.2012 по делу Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening)).
<2> Пункты 58 - 59 Постановления Международного суда ООН от 03.02.2012 по делу Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening).

В мире вырабатываются различные механизмы определения пределов и объема юрисдикционного иммунитета. Среди решений этой задачи можно отметить создание соответствующих международных договоров. В ряде зарубежных государств приняты особые законы, содержащие нормы о юрисдикционном иммунитете иностранных центральных банков. В некоторых правовых системах (включая российскую) нормы об иммунитете иностранных государств сформулированы общо, вследствие чего задача их детального толкования ложится на правоприменительные органы. В России этими органами являются прежде всего суды, а значит, для них проблема юрисдикционного иммунитета имеет первоочередное значение.

Актуальность этой темы подтверждается тем, что согласно п. 33 Плана законопроектной деятельности Правительства РФ на 2012 г. <3> предполагалось внесение изменений в АПК РФ и ГПК РФ в целях обеспечения иммунитета центральных банков иностранных государств и принадлежащего им имущества. Аналогичные положения содержатся в Стратегии развития банковского сектора Российской Федерации на период до 2015 г. <4>. Представляется, что внесению таких изменений в законодательство России должен предшествовать анализ мирового опыта в этой сфере, что и является целью настоящей статьи.

<3> Утвержден распоряжением Правительства РФ от 28.12.2011 N 2425-р.
<4> См.: приложение к Заявлению Правительства РФ и Центрального банка РФ от 05.04.2011.

Кроме того, следует учитывать, что в Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. центральные банки выделены в качестве особого субъекта правового регулирования. Россией эта Конвенция не ратифицирована, однако факт ее подписания налагает на наше государство определенные международно-правовые обязательства: в соответствии со ст. 18 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. Россия обязана воздерживаться от действий, которые лишили бы данную Конвенцию ООН ее объекта и цели. Это означает, что в правоприменительной практике российских государственных органов Конвенцию ООН нельзя игнорировать.

В настоящее время в России вопрос юрисдикционного иммунитета иностранных центральных банков крайне мало изучен на уровне доктрины и почти не затрагивается законодательством и правоприменительной практикой. Тем не менее, учитывая растущую актуальность этой темы и предстоящее развитие российской правовой системы, интересно исследовать основной международный и зарубежный опыт регулирования соответствующих отношений.

Система координат: юрисдикционный иммунитет - абсолютный или ограниченный?

Прежде чем рассматривать конкретные особенности статуса иностранного центрального банка, необходимо определить систему координат, в которой проводится наше исследование.

Изучение любого вопроса юрисдикционного иммунитета следует начинать с определения того, какой теории иммунитета иностранного государства мы будем придерживаться.

Как известно, институт юрисдикционного иммунитета устанавливает невозможность осуществления одним государством властных действий в отношении другого государства в силу международно-правового принципа суверенного равенства государств.

В то же время в международном праве существует несколько основных теорий юрисдикционного иммунитета - абсолютного и ограниченного иммунитета. Согласно теории абсолютного иммунитета (субъектная теория) иностранное государство пользуется иммунитетом всегда в силу своей природы как особого субъекта права, иностранного носителя суверенитета. Теория ограниченного иммунитета (субъектно-функциональная теория) обусловливает наличие иммунитета двумя факторами: природой государства как особого субъекта права и осуществлением им действий во исполнение суверенно-властных функций <5>.

<5> Таким образом, суверенные действия (acta jure imperii), которые может осуществлять исключительно государство как носитель суверенной власти, противопоставляются несуверенным действиям (acta jure gestionis), которые может осуществлять любое лицо.

В российской правовой доктрине распространена теория абсолютного иммунитета, но мы в настоящей статье будем придерживаться теории ограниченного иммунитета в силу нескольких причин. Во-первых, даже теория абсолютного иммунитета знает исключения, например, иммунитет не признается в тех случаях, когда государство само от него отказывается. Следовательно, абсолютного иммунитета в чистом виде не существует, он всегда в той или иной степени ограничен. Во-вторых, именно теория ограниченного иммунитета наиболее распространена в мире <6> - следовательно, наибольший интерес представляет изучение норм и правоприменительной практики, построенных на ней. В-третьих, хотя теория ограниченного иммунитета и возникла позже теории абсолютного иммунитета, в настоящее время ее трудно назвать новацией: существует она с конца XIX в. Так, Ф.Ф. Мартенс писал: "...в лице государя различается двоякий характер: суверена и частного лица. Как суверен иностранный государь свободен от гражданской подсудности; как частное лицо - не свободен" <7>. Итак, теория ограниченного иммунитета существует уже достаточно давно, что подтверждает ее обоснованность, и в этом она не уступает теории абсолютного иммунитета.

<6> Это отмечают многие исследователи - см., напр.: Fox H. The Law of State Immunity. 2nd ed. N.Y., 2008. P. 741. Эта теория также активно использовалась при рассмотрении Международным судом ООН дела Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening).
<7> Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. М., 1996. С. 216 - 217.

Наконец, в российском законодательстве сегодня закреплены обе теории юрисдикционного иммунитета: как теория абсолютного иммунитета (ст. 401 ГПК РФ), так и теория ограниченного иммунитета (ст. 251 АПК РФ). Таким образом, в России при решении экономических споров (как правило, иностранные центральные банки участвуют именно в них) действует теория ограниченного иммунитета и это необходимо учитывать в нашем исследовании.

Виды юрисдикционного иммунитета

Юрисдикционный иммунитет - это институт международного права, устанавливающий изъятие определенного субъекта или объекта правоотношений из-под власти какого-либо государства в силу связи такого субъекта или объекта правоотношений с осуществлением властных полномочий другого государства. Иммунитет подразумевает: (1) запрет для государства оценивать содержание материально-правовых отношений, в которые вступает другое государство (т.е. квалифицировать действия другого государства с точки зрения своего материального права <8>), или обязывать его к совершению каких-либо действий (прежде всего запрещено привлекать государство к участию в судебном процессе на территории другого государства) (англ. immunity from adjudication <9>), (2) запрет применять принудительные меры в отношении объектов права (имущества), принадлежащих иностранному государству <10>, или физических лиц, исполняющих суверенные функции иностранного государства (англ. immunity from execution <11>).

<8> При этом решение вопроса о наличии или отсутствии государственного иммунитета - в частности, определение того, имеет ли действие государства суверенно-властную или несуверенную природу - относится к сфере процессуального права. Как указывал Международный суд ООН, "иммунитет имеет в основном процессуально-правовую природу" и определение природы действий как суверенных или несуверенных не влияет на решение вопроса об их правомерности или неправомерности (п. 58 и 60 Постановления Международного суда ООН от 03.02.2012 по делу Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening), п. 60 Постановления Международного суда ООН от 14.02.2002 по делу Arrest Warrant (Democratic Republic of Congo v. Belgium)).
<9> Fox H. Op. cit. P. 467.
<10> Следует отметить, что, например, Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. к принудительным относит меры, принимаемые как до, так и после вынесения судебного решения. Интересно также, что зачастую для действия иммунитета имущества иностранного государства имеет значение, предназначено ли оно (и используется ли на самом деле) для суверенных целей иностранного государства.
<11> Fox H. Op. cit. P. 468.

При этом международное право четко устанавливает, что эти два вида иммунитета существуют и действуют независимо друг от друга, что недавно подтвердил Международный суд ООН <12>.

<12> Пункт 113 Постановления Международного суда ООН от 03.02.2012 по делу Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening).

Особенности статуса иностранного центрального банка Понятие "центральный банк"

Как в международном праве, так и в большинстве иностранных законов, регулирующих вопросы юрисдикционного иммунитета, отсутствует определение понятия "центральный банк". Более того, статус центрального банка разнится от государства к государству <13>.

<13> Подробнее об этом см.: Fox H. Op. cit. P. 465 - 467.

В то же время существует ряд общих признаков центрального банка, которые могут быть использованы для его идентификации.

Например , в Великобритании при рассмотрении дела AIG Capital Partners v. Kazakhstan был предложен такой подход: "Основные свойства и функции центрального банка хорошо известны и ясны. По существу, центральный банк учреждается государством для обеспечения и регулирования деятельности валютно-финансовой системы этого государства как внутри него, так и за его пределами" <14>.

<14> AIG Capital Partners v. Kazakhstan EWHC 2239 (Comm.); 1 All ER (Comm.) 1, para. 38.

Далее, в некоторых государствах понятию "иностранный центральный банк" прямо дается определение в законах, регулирующих вопросы юрисдикционного иммунитета. В частности, в Законе Израиля об иммунитете иностранных государств 2008 г. указано, что понятие "центральный банк" включает любое агентство, представляющее собой центральный орган валютного регулирования иностранного государства <15>. Отдельные государства используют термин "центральный банк или равные ему органы финансовой власти" <16>. А в специальном Законе КНР о судебном иммунитете от принудительных мер в отношении собственности иностранных центральных банков 2005 г. указано, что "под иностранным центральным банком понимается центральный банк иностранного государства и региональной организации экономической интеграции или орган финансовой администрации, осуществляющий функции центрального банка" <17>. Отметим, что китайский Закон распространяет иммунитет и на центральные банки региональных организаций экономической интеграции.

<15> Секция 1 Закона Израиля об иммунитете иностранных государств 2008 г.
<16> Статья 19(1) Закона о гражданской юрисдикции Японии в отношении иностранного государства 2009 г.
<17>

Особая правосубъектность центрального банка

К одной из основных отличительных черт статуса иностранного центрального банка относится его особая правосубъектность. Зачастую центральный банк, несмотря на его публичную значимость, даже по национальному праву своего государства не является государственным органом (яркими примерами служат Банк России и Федеральная резервная система США).

Следует учитывать, что наличие у иностранного центрального банка отдельной от государства правосубъектности (отсутствие у него статуса государственного органа) отнюдь не ведет ipso facto к отсутствию у него юрисдикционного иммунитета.

Это связано с тем, что юрисдикционному иммунитету, являющемуся институтом международного права, коррелируют соответствующие нормы внутригосударственного процессуального права. Данные нормы устанавливают, какой объем юрисдикционного иммунитета иностранных государств и организаций, их имущества признается в конкретном государстве. Для целей применения таких внутригосударственных норм следует определить статус иностранного лица и квалифицировать его действия. Это определение и квалификацию проводят органы того государства, в котором действуют соответствующие нормы (и решается вопрос о признании юрисдикционного иммунитета иностранного государства, иностранной организации или их имущества).

Таким образом, государство (чаще всего эту функцию выполняет суд) может квалифицировать иностранную организацию, которая не является государственным органом по праву государства ее учреждения, как государственный орган для целей признания иммунитета. В этом случае организация рассматривается как часть иностранного государства и в отношении ее применяются те же нормы, что и в отношении любого иного государственного органа.

В ряде международных договоров и иностранных законодательств содержатся особые нормы, прямо предусматривающие возможность признания иммунитета иностранных организаций, которые не являются государственными органами ни по праву государства учреждения, ни по праву государства, применяющего норму об иммунитете, при наличии определенных условий. Например , секция 14(2) Акта Великобритании о государственном иммунитете и секция 16(2) Акта Сингапура о государственном иммунитете устанавливают, что иностранная самостоятельная организация (separate entity) обладает иммунитетом в отношении совершенных ею суверенно-властных действий, если само государство обладало иммунитетом в отношении таких действий <18>. Подобный подход в настоящее время не очень распространен, однако он интересен тем, что обособлен как от теории абсолютного, так и от теории ограниченного иммунитета. Если первая теория является субъектной (иммунитет признается в силу природы субъекта как иностранного суверенного государства независимо от природы осуществляемых им действий), вторая - субъектно-функциональной (иммунитет признается при условии сочетания двух факторов: природы субъекта-суверена и природы осуществляемых им суверенно-властных действий), то указанный выше подход можно охарактеризовать как чисто функциональный: иммунитет признается в силу осуществления субъектом суверенно-властных действий независимо от природы этого субъекта.

<18> Секция 14(2) Акта Великобритании о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1978 г.: "Самостоятельная организация [которая отлична от исполнительных органов правительства государства и может выступать истцом и ответчиком в суде] обладает иммунитетом от юрисдикции судов Соединенного Королевства, если и только если (a) судебный процесс имеет место в отношении действия, совершенного ею в осуществление суверенной власти; и (b) обстоятельства таковы, что государство... обладало бы таким иммунитетом".

Это положение применительно к судам Сингапура дословно воспроизведено в секции 16(2) Акта Сингапура о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1979 г.

Понятие "иностранное государство" сформулировано в ряде правовых актов достаточно широко, что позволяет включить в него центральный банк или иные организации. Например , в понятие "государство" могут быть включены "учреждения или институции государства либо другие организации в той мере, в какой они правомочны совершать и фактически совершают действия в осуществление суверенной власти государства" <19>, "политическое подразделение иностранного государства или агентство или учреждение иностранного государства" <20>, "любое подразделение правительства" <21>, "агентство иностранного государства" <22>.

<19> Статья 2 Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. Аналогичная формулировка использована в ст. 2 (iii) Закона о гражданской юрисдикции Японии в отношении иностранного государства 2009 г.
<20> § 1603 (a) Акта США об иммунитетах иностранного государства (Foreign Sovereign Immunities Act) 1976 г. При принятии этого Акта именно центральные банки были приведены в качестве примера лиц, которые могут быть включены в категорию agency or instrumentality (см.: Legislative History of the Foreign Sovereign Immunities Act House Report N 94 - 1487. 94th Cong. 2nd Sess. 12. P. 16).
<21> Секция 14(1) Акта Великобритании о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1978 г. и секция 16(1) Акта Сингапура о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1979 г. При этом, как было указано ранее, секция 14(2) Акта Великобритании и секция 16(2) Акта Сингапура допускают действие государственного иммунитета в отношении "самостоятельной организации", не являющейся частью иностранного государства.
<22> Секция 2 Акта Канады о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1985 г.

Подобные конструкции позволяют включить в них центральный банк и рассматривать его как часть иностранного государства. В то же время некоторые государства (Великобритания, Сингапур), как было указано ранее, допускают распространение юрисдикционного иммунитета на центральный банк даже в тех случаях, когда он не является частью иностранного государства.

Функции центрального банка

Еще одна особенность статуса центрального банка заключается в выполняемых им функциях.

Часто наряду с суверенно-властными функциями центральный банк может осуществлять функции, имеющие чисто коммерческую природу. При этом очевидно, что иммунитет должен признаваться лишь в отношении действий, совершенных в осуществление суверенно-властных функций <23>. Но как отличить действия, совершенные во исполнение суверенно-властных функций, от иных действий? Единого понятия "функции центрального банка" в юриспруденции не выработано, "поэтому даже типично коммерческие сделки могут рассматриваться как совершенные во исполнение функций ЦБ" <24>.

<23> Во французской судебной практике отмечалось, что центральный банк иностранного государства, обладающий самостоятельной правосубъектностью, пользуется иммунитетом в случае осуществления действий в сфере валютного регулирования "с момента, когда установлено, что обжалуемые действия были осуществлены в рамках тех полномочий, которые предоставлены ему государством" (см.: Zavicha Blagojevic c. Banque du Japon. 19 mai 1976. Revue critique de droit international prive, 1977, 359, note H. Battifol; Journal du droit international, 1976. 687, note P. Kahn (цит. по: Bureau D., Muir-Watt H. Droit international prive. T. I. Partie generale. 1-re id. Paris, 2007. P. 108, note 2)).
<24> Лебедева М.Е. Иммунитет иностранного государства от обеспечительных мер в международном частном праве (международные соглашения и иностранное право): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 187.

Значимость разграничения суверенно-властных и несуверенных действий центрального банка подчеркнута, например, в ст. 27 Европейской конвенции об иммунитете государства 1972 г., где установлено, что самостоятельное подразделение (включая центральный банк <25>) иностранного государства может быть привлечено в суд другого государства как частное лицо, однако такой суд не может оценивать действия, которые оно совершило при осуществлении своей публичной власти (acta jure imperii).

<25> Согласно Пояснительному докладу к данной Конвенции (п. 109), таким самостоятельным подразделением может являться национальный банк (см.: www.conventions.coe.int).

Существует и правоприменительная практика по этому вопросу. Так, в качестве суверенных действий рассматривались: выпуск денежных знаков (банкнот) <26>, регулирование и надзор в отношении государственных резервов иностранной валюты <27>, исполнение публичных надзорных функций банка <28>.

<26> Camdex International Ltd. v. Bank of Zambia (N 2) 1 All ER 728; cf. A. Ltd. v. B. Bank, 111 ILR 590.
<27> Crescent Oil & Shipping Services Ltd. v. Banco Nacional de Angola, 28 May 1999, Cresswell J., unreported. Cresswell J. relied on De Sanchez v. Banco Central de Nicaragua, 770 F 2d 1385 (5th Cir. 1985), which was overruled in Weltover.
<28> Grovit v. De Nederlandsche Bank NV EWHC 2944 (QB); 1 WLR 3233; EWCA Civ 953. Интересно, что в этом деле иммунитет был предоставлен в отношении действий, совершенных частным лицом от имени центрального банка и во исполнение его публичных надзорных функций, хотя банк являлся самостоятельной организацией, а не государственным органом.

В качестве несуверенных были квалифицированы такие действия центральных банков, как выдача аккредитива <29>, выдача векселя <30>, частноправовая передача акций компании новому центральному банку от банка, прекратившего свое существование (в конкретном деле речь шла о создании нового центрального банка, выполняющего исключительно публичные, некоммерческие функции) <31>.

<29> Trendtex Trading Corporation v. Central Bank of Nigeria QB 529; Hispano Americana Mercantil SA v. Central Bank of Nigeria 2 Lloyd"s Rep. 277.
<30> Cardinal Financial Investment Corp. v. Central Bank of Yemen, 12 April 2000, Longmore J.; 1999 Folio No. 1195 QBD (Comm. Ct); Central Bank of Yemen v. Cardinal Financial Investment Corp. (N 1) Lloyd"s Rep. Bank 1, CA.
<31> Banca Carige SpA Cassa di Risparmio di Genova e Imperio v. Banco Nacional de Cuba 3 All ER 923. Banco Nacional de Cuba v. Cosmos Trading Corp. 9 November 1999, CA.

В отношении несуверенных действий центральным банкам отказывалось в иммунитете даже в тех случаях, когда банки признавались наделенными суверенными полномочиями. Таким образом, для решения вопроса о признании юрисдикционного иммунитета решающее значение имеет природа реально осуществляемого центральным банком действия, а не формальные полномочия этого банка.

В то же время функции центрального банка могут выполняться отдельными от него организациями (например, денежные знаки государства могут печататься частными предприятиями, даже иностранными; некоторые решения, определяющие политику центрального банка, могут приниматься иным органом <32>). В таком случае встает вопрос о возможности признания иммунитета в отношении действий, совершенных такими организациями при выполнении функций центрального банка. С точки зрения теории ограниченного иммунитета это, вероятнее всего, невозможно (если только такая организация не будет рассматриваться как часть иностранного государства или его центрального банка), а вот с точки зрения теории чистого функционального иммунитета это могло бы быть допустимым.

<32> Например , согласно ст. 13 Федерального закона от 10.07.2002 N 86-ФЗ (в ред. от 19.10.2011, с изм. от 21.11.2011) "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" Национальный банковский совет имеет полномочия по контролю в отношении деятельности Банка России, в частности, к таким полномочиям относится решение вопросов, связанных с участием Банка России в капиталах кредитных организаций.

Кроме того, следует иметь в виду, что функции центрального банка могут выполняться и международными организациями (например, в Европейском союзе эмиссия банковских билетов евро может осуществляться только по решению Европейского центрального банка <33>), - в таком случае необходимо решить вопрос о природе действий, совершаемых такой организацией. Могут ли те действия, которые осуществляются ею в качестве наднационального центрального банка, рассматриваться как суверенно-властные действия соответствующего государства - участника международной организации или его центрального банка? Этот вопрос особенно актуален в отношениях такой международной организации и ее участников с третьими государствами. Например , в случае предъявления в российском суде иска к Европейскому центральному банку следует ли действия, которые он осуществлял в качестве центрального банка государства - участника Европейского союза, рассматривать как действия международной организации или как суверенно-властные действия государства - участника Европейского союза? Учитывая растущие темпы экономического оборота между Россией и Евросоюзом, а также сложную правовую природу как самого Евросоюза, так и его институтов, этот вопрос представляется далеко не праздным.

<33> Пункт 1 ст. 128 Договора о функционировании Европейского союза (в редакции Лиссабонского договора): "Европейский центральный банк имеет исключительное право санкционировать эмиссию банковских билетов евро в Европейском союзе".

Таким образом, значительные трудности при решении вопроса об иммунитете иностранного центрального банка вызывает тот факт, что банк может осуществлять действия коммерческой природы и, кроме того, его суверенно-властные функции могут выполняться не им самим, а иными лицами.

Имущество центрального банка

Статус имущества иностранного центрального банка имеет решающее значение при определении того, обладает ли оно иммунитетом от принудительных мер. Исследователи отмечают отсутствие единообразного подхода в международном и зарубежном праве к регулированию этого вопроса <34>.

<34> См.: Силкина И.В. Актуальные проблемы иммунитета иностранного государства и его собственности в международном частном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 127.

Первой проблемой является определение того имущества центрального банка, на которое распространяется иммунитет.

Отдельные законодательные акты содержат настолько детальное регулирование, что в них описываются даже конкретные объекты права собственности иностранного центрального банка, на которые распространяется иммунитет: например, "наличные средства, банкноты, счета, ценные бумаги, иностранные валютные резервы и золотовалютные резервы иностранного центрального банка или недвижимость и иная собственность банка" <35>. В судебной практике Великобритании отмечалось, что термин "имущество" в сфере юрисдикционного иммунитета следует толковать широко, включая любое движимое и недвижимое имущество, любое право или долю, возникшие на основании закона, судебного решения или договора <36>.

<35> Статья 2 Закона КНР о судебном иммунитете от принудительных мер в отношении собственности иностранных центральных банков 2005 г.
<36> AIG Capital Partners v. Kazakhstan EWHC 2239 (Comm.); 1 All ER (Comm.) 1; 129 ILR, p. 589; para. 45. AIC Ltd. v. Federal Government of Nigeria EWHC 1357 (QB) at para 47. Alcom Ltd. v. Republic of Columbia AC 580 at 602.

Однако нередко центральному банку может принадлежать и имущество частных лиц. При этом оно может быть неотделимо от государственного имущества, например, на счетах центрального банка могут храниться смешанно денежные средства государства, самого центрального банка и средства частных лиц. Более того, трудности вызывает и то, что имущество самого центрального банка может рассматриваться отдельно от имущества государства, к которому он относится. В частности, правовые нормы могут предусматривать иммунитет имущества центрального банка, но не имущества государства вообще <37>, или наоборот - не выделять имущество центрального банка в особую категорию <38>.

<37> Такой подход использован в Законе КНР о судебном иммунитете от принудительных мер в отношении собственности иностранных центральных банков 2005 г.
<38> Некоторые правовые нормы могут вызвать трудности при толковании. Например , в ст. 19 и 21 Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государства и их собственности 2004 г. речь идет об иммунитете имущества государства, в качестве одной из категорий которого выделяется имущество центрального банка. При этом возможны по меньшей мере два варианта толкования: (1) любое имущество центрального банка - это имущество государства, и поэтому любое имущество центрального банка обладает иммунитетом, или (2) иммунитетом обладает имущество центрального банка, но лишь при том условии, что оно одновременно является имуществом государства (при этом остается открытым вопрос о наличии иммунитета у такого имущества центрального банка, которое не является имуществом государства).

В то же время имущество центрального банка может передаваться в управление суверенным фондам благосостояния (которые нередко используют его с целью скорее извлечения прибыли, нежели сохранения капитала и активно применяют механизмы краткосрочных инвестиций и рискованных операций наравне с частными лицами). Судебная практика по этому вопросу не очень обширна, однако, например, в деле AIG Capital Partners Inc. v. Kazakhstan <39> английский суд решил, что в силу юрисдикционного иммунитета было невозможно обращение взыскания на средства, принадлежащие суверенному фонду благосостояния (подконтрольному Центральному банку Казахстана), поскольку их нахождение в собственности такого фонда свидетельствовало об их использовании в суверенных целях, даже если для достижения этих целей и сохранения стоимости активов эти средства использовались в торговле и размещались на счетах третьего лица.

<39> AIG Capital Partners Inc. and Another v. Kazakhstan (National Bank of Kazakhstan intervening) EWHC 2239 (Comm.); 1 WLR 1420; 1 All ER (Comm.) 11; 129 ILR 589 at para. 92.

Что касается пределов и объема иммунитета имущества центрального банка, то к их определению также существует множество подходов.

В ряде международных договоров и иностранных законодательных актов содержатся специальные нормы об иммунитете имущества иностранного центрального банка. Как правило, эти нормы устанавливают, что к имуществу иностранного центрального банка не могут применяться принудительные меры. В отдельных случаях эти положения распространяются на любое имущество иностранного центрального банка (отмечается, что такая собственность не может рассматриваться как предназначенная или используемая для коммерческих целей) <40>. При этом может быть указано, что данное положение действует даже в том случае, когда центральный банк является самостоятельной организацией <41>, а не государственным органом <42>. Фактически в этих случаях речь идет об абсолютном иммунитете имущества центрального банка от любых принудительных мер, т.е. даже более широком иммунитете, чем у любого иного имущества иностранного государства. Вместе с тем законы некоторых государств, регулирующие вопросы иммунитета от применения принудительных мер, просто приравнивают собственность центрального банка к собственности государства <43>.

<40> Статьи 19 и 21 Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. При разработке текста этой Конвенции ООН специальный докладчик предлагал предоставлять иммунитет только имуществу, используемому для регулятивных целей (used for monetary purposes), основываясь на предложениях ряда государств, однако Комиссия международного права ООН отвергла это предложение (см.: Fox H. Op. cit. P. 473, 646).
<41> Секция 14(4) Акта Великобритании о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1978 г.; секция 16(4) Акта Сингапура о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1979 г.; секция 18 Закона Израиля об иммунитете иностранных государств 2008 г.; секция 15(4) Ордонанса Пакистана об иммунитете государства (State Immunity Ordinance) 1981 г.; секция 15(3) Акта Южно-Африканской Республики об иммунитетах иностранных государств (Foreign States Immunities Act) 1981 г. В качестве примера применения этого подхода в судебной практике Великобритании можно привести дело Koo Golden East Mongolia v. Bank of Nova Scotia, Scotia Capital (Europe) Ltd., Mongol Bank CA (Civ. Div.) 19 December 2007.
<42> При этом, например, в судебной практике Великобритании встречается даже указание на то, что иммунитет имущества центрального банка действует независимо от того, из какого источника туда поступили средства и для каких целей они предназначаются (см. AIC Ltd. v. Federal Government of Nigeria, EWHC 1357, paras. 46 ff.; 129 ILR, p. 571).
<43> Секция 35(1) Акта Австралии об иммунитетах иностранных государств (Foreign States Immunities Act) 1985 г.; ст. 19(1) Закона о гражданской юрисдикции Японии в отношении иностранного государства 2009 г.

В качестве конкретных примеров из правоприменительной практики можно привести тот факт, что английские суды отказывают в применении принудительных мер в отношении не выпущенных в обращение банкнот, находящихся в собственности центрального банка (поскольку это не имело бы никакой ценности для истца, однако воспрепятствовало бы выполнению ответчиком публичных функций центрального банка) <44>, а также в отношении полученных за рубежом доходов, которые в соответствии с национальным валютным регулированием должны были поступать на счет центрального банка (поскольку это было бы вмешательством в действие иностранного публичного права, что недопустимо) <45>.

<44> Camdex International Ltd. v. Bank of Zambia (N 2) 1 All ER 728 (см.: Proctor Ch. Mann on the Legal Aspect of Money. 6th ed. Oxford, 2005. P. 546 - 547).
<45> Camdex International Ltd. v. Bank of Zambia (N 2) CLC 714, CA, 28 January 1997.

Нередко законы зарубежных государств устанавливают дополнительные требования, выполнение которых необходимо для того, чтобы имущество центрального банка (или иного органа валютно-финансового регулирования) могло обладать иммунитетом от применения принудительных мер. В качестве примеров таких требований можно указать условия, что имущество должно "являться собственностью иностранного центрального банка и использоваться им от своего имени" <46> или "банк должен владеть им от своего имени и оно не должно использоваться или предполагаться к использованию в коммерческой деятельности" <47>. Во Франции имущество обладает иммунитетом при соблюдении одновременно нескольких требований: во-первых, в отношении его иностранный центральный банк должен осуществлять хранение или управление от своего имени или от имени иностранного государства или государств, к которым он относится, и, во-вторых, такое имущество не должно быть "в основном предназначено для деятельности, носящей частноправовой характер" <48>.

<46> § 1611 (b) (1) Акта США об иммунитетах иностранного государства (Foreign Sovereign Immunities Act) 1976 г. В то же время Акт США не содержит прямого ответа на вопрос, может ли обладать иммунитетом любое имущество иностранного центрального банка или только используемое для суверенных целей.

В деле Weston Compagnie de Finance et d"Investissement v. La Republica del Ecuador (Weston Compagnie de Finance et d"Investissement v. La Republica del Ecuador, 823 F Supp. 1106 - SDNY 1993) суд США пришел к выводу, что Акт запрещает применение принудительных мер по отношению к любому имуществу центрального банка, даже используемому им в коммерческих целях (при этом на вклады частных лиц в центральном банке взыскание может быть обращено, однако лишь в том случае, если эти вклады можно четко отделить от имущества, используемого для осуществления публичных полномочий центрального банка). Тот же суд установил, что невозможен отказ от иммунитета центрального банка от предварительных мер (несмотря на то, что такой отказ возможен в отношении иного государственного имущества).

См. также: Banque Campafina v. Banco de Guatemala 599 F Supp. 329 (SDNY 1984); 92 ILR 399 (Patrikis E.T. Foreign Central Bank Property: Immunity from Attachment in the United States // University of Illinois Law Review. 1982. N 1. P. 265).

<47> Секция 12(4) Акта Канады о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1985 г.
<48> Статья L 153-1 Валютного и финансового кодекса Франции (Code monetaire et financier).

Следует отметить, что в судебной практике многих зарубежных государств применяется подход, согласно которому иммунитет от принудительных мер отсутствует в тех случаях, когда средства центрального банка используются одновременно для суверенных и несуверенных целей <49> или исключительно для коммерческих целей <50>.

<49> Дело Englander v. Statni Banka Ceskoslovenska, Постановление Кассационного суда Франции 1969 г. (см.: Paulsson J. Sovereign Immunity from Execution in France // International Lawyer. Vol. 11. N 1. Winter, 1977. P. 675; подробнее см.: Лебедева М.Е. Указ. соч. С. 189 - 190).
<50> Дела Федерального трибунала Швейцарии Banque Centrale de la Republique de Turquie v. Weston Compagnie de Finance et d"Investissement (Swiss Federal Tribunal, 15.11.1978, 65 ILR 417), Lybia v. Actimon SA (Swiss Federal Tribunal, 24.04.1985, 82 ILR 30); дело Кассационного суда Франции Cameroon Bank of Development v. Rolber, Cour de cassation de France, 18.11.1986; дело Non-resident Petitioner v. Central Bank of Nigeria (Постановление суда Франкфурта от 02.12.1975 - Landsgericht Frankfurt), 65 ILR 131 at 137 (подробнее см.: Fox H. Op. cit. P. 468 - 469).

Таким образом, основные трудности, связанные со статусом имущества иностранного центрального банка, могут быть вызваны тем, что центральный банк может иметь какие-либо имущественные права в отношении тех объектов права, на которые распространяются и права частных лиц. Кроме того, важно, для каких целей предназначено и (или) на самом деле используется имущество иностранного центрального банка.

Однако указанные положения могут не применяться (как и любые нормы о юрисдикционном иммунитете) в том случае, когда иностранное государство явно выражает отказ от своего иммунитета. При этом нередко особо оговаривается, что государство может не выражать общий отказ от иммунитета, а предназначить конкретное имущество для применения к этому имуществу принудительных мер <51>. Впрочем, единых требований к тому, кто и в каком порядке может осуществлять отказ от иммунитета центрального банка и его имущества, в настоящее время нет <52>.

<51> Статья 19(b) Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности; ст. Закона КНР о судебном иммунитете от принудительных мер в отношении собственности иностранных центральных банков 2005 г.; ст. 17(2) Закона о гражданской юрисдикции Японии в отношении иностранного государства 2009 г.
<52> В практике США использовался подход, согласно которому для того, чтобы отказ, сделанный государством в отношении своего центрального банка, признавался действительным, государству необходимо явным образом назвать банк и выразить отказ от иммунитета от применения принудительных мер, иначе за центральным банком будет признан иммунитет (т.е. отказ правительства от иммунитета даже в отношении себя и любого из своих органов и учреждений будет недостаточным). Например , дело LNC Investments, Inc. v. Republic of Nicaragua (2000) (см.: Lee P.L. Central Banks and Sovereign Immunity // Columbia Journal of Transnational Law. 2003. N 41 (цит. по: Лебедева М.Е. Указ. соч. С. 187)).

Интересно отметить два возможных подхода к оценке причин наделения иностранных центральных банков и их имущества особым статусом. С одной стороны, существует мнение, что основанием для этого является "особая ответственность центрального банка", а "средства, находящиеся в [центральном] банке, находятся в нем в силу его публичных обязанностей и, следовательно... на них не может быть обращено взыскание по его собственным долгам" <53>. Впрочем, не менее обоснованной выглядит и точка зрения, согласно которой особый статус центральных банков представляет собой скорее исключение, нежели правило, и был установлен с целью привлечения иностранных инвестиций путем повышения гарантий в отношении имущества центральных банков <54>. Второе мнение подтверждается и тем, что зачастую принятие законодательных норм об особенно широком иммунитете иностранных центральных банков и их имущества шло вразрез с устоявшейся судебной практикой <55> и не было необходимым с точки зрения международного права <56>. Таким образом, по-видимому, решение о признании исключительно широкого иммунитета иностранных центральных банков было вызвано не столько сугубо правовыми соображениями, сколько экономическими и политическими интересами соответствующих государств.

<53> См.: Blair W. The Legal Status of Central Bank Investments under English Law // Cambridge Law Journal 57. 1998. At 389 - 390. Приводится дело Camdex International Ltd. v. Bank of Zambia (No. 2) 1 All ER 728, CLC 714, CA, 218 January 1997 (цит. по: Fox H. Op. cit. P. 474).
<54> См.: Schreuer C.H. State Immunity: Some Recent Developments. Cambridge, 1988. P. 158 - 159; Patrikis E.T. Op. cit. P. 267; Blair. Op. cit. At 378.
<55> Например , в Великобритании до принятия Акта о государственном иммунитете 1978 г. Центральный банк мог рассматриваться и как не являющийся частью государства в случае наличия у него самостоятельной правосубъектности, а в отношении его имущества допускалось применение определенных принудительных мер и без его согласия (см. дела Trendtex Trading Corporation v. Central Bank of Nigeria QB 529; Hispano Americana Mercantil SA v. Central Bank of Nigeria 2 Lloyd"s Rep. 277).
<56> В связи с этим интересен вывод английского суда: "Тот факт, что в Европейской конвенции об иммунитете государства отсутствуют положения, предоставляющие иммунитеты от исполнительных действий центральным банкам, не означает того, что подобных положений не может быть в праве государств - участников Конвенции; Конвенция устанавливает нижний, а не верхний предел защиты" (см. дело Banca Carige SpA Cassa di Risparmio di Genova e Imperio v. Banco Nacional de Cuba 3 All ER 923, para. 41).

Заключение

Подводя итоги, следует отметить, что центральные банки иностранных государств и их имущество имеют особый международно-правовой статус и признание их юрисдикционного иммунитета обусловливается целым рядом обстоятельств.

Многочисленные особенности этого статуса нельзя не учитывать при развитии соответствующего российского законодательства и правоприменительной практики. К такому развитию необходимо относиться очень внимательно, с учетом описанных в настоящей работе специфических аспектов: особой правосубъектности центрального банка, его функций и статуса его имущества.

При этом следует иметь в виду, что и международные договоры, и зарубежные правовые системы содержат множество самых разных подходов к регулированию вопросов юрисдикционного иммунитета иностранных центральных банков. И нередко государства предоставляют иностранному центральному банку более широкий иммунитет, чем того требует международное право <57> (руководствуясь среди прочего интересами повышения инвестиционной привлекательности государства), - представляется, что примером этому может служить предоставление практически абсолютного иммунитета имуществу иностранного центрального банка. В этих случаях необходимо четко отличать требования международно-правовых норм от добровольных действий государства по расширению юрисдикционного иммунитета иностранных центральных банков и их имущества. По-видимому, нередко такие действия иностранных государств вызваны скорее политической и экономической ситуацией, складывающейся в данных государствах, которая не всегда аналогична ситуации, существующей в России.

<57> Международный суд ООН отмечал, что, "действительно, иногда государства решают предоставить более широкий иммунитет, чем того требует международное право, для конкретных целей, и особенность в том, что в этом случае предоставление иммунитета не сопровождается элементом opinio juris (т.е. государства добровольно берут на себя более широкие обязательства, чем установлено нормами международного права. - С.Щ.)" (п. 55 Постановления Международного суда ООН от 03.02.2012 по делу Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy, Greece intervening)).

Особенностью российского законодательства, которую непременно следует учитывать, является тот факт, что в ГПК РФ закреплена теория абсолютного иммунитета иностранного государства, а в АПК РФ - теория ограниченного иммунитета. На наш взгляд, это различие создает существенные трудности в правоприменительной практике, и наиболее оптимальным способом снять эту проблему могло бы стать распространение теории ограниченного иммунитета на всю сферу юрисдикционного иммунитета (только в сфере гражданско-правовых отношений, поскольку уголовно-правовой иммунитет имеет особую природу, которую мы не рассматриваем в настоящей работе).

По нашему мнению, было бы целесообразным возвращение к обсуждению идеи принятия в России Федерального закона о юрисдикционном иммунитете иностранного государства <58> (тем более учитывая тот факт, что подписанная Россией Конвенция ООН о юрисдикционном иммунитете государств и их собственности 2004 г. в настоящее время не вступила в силу и нашей страной не ратифицирована).

<58> Эти законопроекты разрабатывались, но не были приняты: проект Федерального закона N 120091-4 "О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и его собственности", 10.12.2004 внесен в Государственную Думу, 08.02.2005 снят с рассмотрения Советом Государственной Думы; проект Федерального закона N 127618-4 "О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и его собственности", 10.01.2005 внесен Правительством РФ в Государственную Думу, 11.03.2005 принят Государственной Думой в первом чтении, 08.04.2011 отклонен Государственной Думой (по данным СПС "КонсультантПлюс").

Представляется, что регулирование вопросов юрисдикционного иммунитета будет гораздо эффективнее, если установить его в комплексном детальном нормативно-правовом акте, а не в отдельных кратких статьях процессуальных кодексов.

Московский государственный университет имени Михаила Васильевича Ломоносова

Суханов Евгений Алексеевич, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского права Московского государственного университета имени Михаила Васильевича Ломоносова

Аннотация:

Рассмотрение данного вопроса является важным, поскольку Российская Федерация имеет свои интересы на политической арене. Обращение взыскания на ее имущество, расположенное за рубежом является эффективным инструментом давления на наше государство.

The present topic is an important, because the Russian Federation has its own political interests. An enforcement measures to the public property are effective mechanism of pression to our country.

Ключевые слова:

государственная собственность; иммунитеты

public property; immunities

УДК 347.19

Введение: в данной статье рассматриваются основные подходы к понятию иммунитета государственной собственности как отечественные, так и зарубежные.

Актуальность данной темы заключается в том, что Российская Федерация является активным участником судебных процессов по обращению взыскания на ее имущество за рубежом. Правильное оперирование рассматриваемыми категориями позволяет ормировать эффективную позицию при защите государственной собственности РФ.

Цель работы заключается в правильном определении понятия иммунитета государственной собственности.

Задачей работы является разграничение рассматриваемого института от смежных с ним.

Методы: При написании статьи и проведении исследования использовались формалоно-логический, системно-структурный, сравнительно-правовой.

Научная новизна исследования состоит в том, что рассматриваемая проблема почти не поднимается в отечественной правовой литературе, что влечёт массу правоприменительных проблем.

Понятие иммунитета государственной собственности в международном частном праве

Среди разнообразных участников имущественного оборота образцом стоит государство. Обусловлено это тем, что последнее действует в интересах всего общества, выполняя публично-правовые задачи, а также обладает внушительными ресурсами и полномочиями, позволяющими осуществлять регулирование деятельности иных субъектов гражданских правоотношений.

В этой связи особенного внимания заслуживает вопрос ответственности государства по взятым на себя гражданско-правовым обязательствам. Происходит это ввиду следующих обстоятельств. Во-первых, в течение нескольких веков (начиная с XVI-го) за государствами, ввиду незыблемого характера государственного суверенитета, признавался абсолютный иммунитет от всех видов ответственности, включая гражданско-правовую, что, конечно, вызывает ряд вопросов, требующих как теоретического, так и практического разрешения. Во-вторых, привлечение государства к ответственности влечёт минимизацию имущественных фондов последнего. Очевидно, что, если государство будет нести ответственность по всем вопросам, связанным с его деятельностью, это впоследствии приведёт к затруднениям в осуществлении его суверенных функций. Однако, с другой стороны, абсолютное отрицание целесообразности несения ответственности публично-правовыми образованиями негативно скажется на интересах участников гражданского оборота. Изложенные обстоятельства свидетельствуют о том, что предоставление иммунитета государству является объективной необходимостью, однако степень его неприкосновенности не должна быть абсолютной.

Исторически сложилось две формы государственного иммунитета: судебный иммунитет и иммунитет государственной собственности. В первом случае речь идёт о том, что суды иностранного государства не управомочены рассматривать исковые заявления в отношении другого государства . Данный вопрос является сугубо процессуально-правовым и не подлежит рассмотрению в настоящей работе. Однако, следует учесть, что в том случае, когда государство обладает иммунитетом от юрисдикции иностранного суда, вопрос об имущественных взысканиях не возникает ни при каких условиях. С другой стороны, если иностранным судом вынесено решение о привлечении иностранного государства к ответственности, то возникает проблема, связанная с допустимостью обращения взыскания на его имущество.

Сущность понятия «иммунитет государственной собственности» раскрывается через его содержание. Так, И.А. Демидов указывает, что иммунитет собственности государства сводится к невозможности применения насильственных действий со стороны того государства, на территории которого такое имущество находится . Однако автор выделяет также иммунитеты от предварительного обеспечения иска и от исполнения решения суда. Представляется, что подобная точка зрения является неверной, поскольку любая из принудительных мер направлена в отношении собственности и, следовательно, входит в содержание рассматриваемого в данной работе института. Схожей точки зрения придерживается Н.А. Ушаков, указывая, что иммунитет государственной собственности означает невозможность применения принудительных мер к его имуществу . М.М. Богуславский выделяет в данном случае две разновидности иммунитетов: от предварительного обеспечения иска и от принудительного исполнения судебного решения .

Интересной точки зрения придерживается B. Heß, отождествляя иммунитет государственной собственности лишь с иммунитетом от принудительного исполнения судебного решения (enforcement). Между тем, раскрывая далее содержание рассматриваемого понятия, автор указывает на его следующие элементы: иммунитет от обращения взыскания на государственное имущество во исполнение судебного решения, иммунитет от ареста, иммунитет от судебных приказов, направленных на ограничение права собственности государства . E. Wiesinger считает, что рассматриваемый институт означает запрет осуществления принудительных мер в отношении государственного имущества .

По существу, изложенные выше точки зрения соответствуют законодательной практике отдельных государств и Организации объединённых наций. Так, в соответствии с Законом США «Об иммунитетах иностранных государств» 1976 г. (далее - FSIA 1976 г.) рассматриваемое в данной работе понятие раскрывается через иммунитеты от обеспечительных мер и мер, связанных с принудительным исполнением судебного решения. Двумя годами позднее был принят закон Великобритании «О государственных иммунитетах» 1978 г. (далее - SIA 1978 г.), воспринявший определение, аналогичное содержащемуся в FSIA. Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. (далее - Конвенция ООН 2004 г.) устанавливается запрет на введение принудительных мер в отношении государственного имущества как до, так и после вынесения судебного решения.

Российский законодатель пошел по сходному пути, закрепив в Федеральном законе от 3 ноября 2015 г. № 297-ФЗ «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации», что иммунитет государственной собственности означает невозможность применения к государству мер по обеспечению иска и принудительных мер, связанных с исполнением судебного решения.

Таким образом, иммунитет государственной собственности представляет собой невозможность применения судом иностранного государства обеспечительных мер и принудительных действий, связанных с исполнением судебного решения, в отношении государственного имущества, находящего на иностранной территории. Данный институт не следует отождествлять со схожим с ним, на первый взгляд, судебным иммунитетом, поскольку при установлении их наличия используются совершенно разные критерии. Данный институт имеет значение на той стадии судебного разбирательства, когда вопрос о допустимости рассмотрения искового заявления в отношении государства или же удовлетворения требований его кредиторов уже решён. Поэтому даже решение суда, вынесенное не в пользу государства, ещё не означает, что оно понесёт имущественную ответственность. Видимо, в этой связи разработчики Конвенции ООН 2004 года назвали его «последним бастионом государственного иммунитета» (the last bastion of state Immunity) .

Основные концепции государственного иммунитета

Для начала следует определить, что термин «концепция иммунитета» не отождествляется с понятием «вид иммунитета». В последнем случае речь идёт об объекте правовой охраны, в качестве которого выступает либо государство как участник судебного процесса (судебный иммунитет), либо его имущество при решении вопроса об обращении на него взыскания (иммунитет государственной собственности). Под концепциями иммунитета понимаются исторически сложившиеся подходы к применению данных разновидностей.

Первой из рассматриваемых концепций является теория абсолютного иммунитета, которая основана на следующем:

1) иски к иностранному государству не могут рассматриваться без его согласия в судах другого государства;

2) в порядке обеспечения иска имущество какого-либо государства не может быть подвергнуто принудительным мерам со стороны другого государства;

3) недопустимо обращение мер принудительного исполнения на имущество государства без его согласия .

Данная теория применялась судами начиная с XVII века (первый известный случай применения государственного иммунитета относится к 1668 г.). Приверженность государств к данной теории была обусловлена «священным» характером государственного суверенитета и провозглашением принципа «равный над равным власти не имеет». Кроме того, считалось, что король (а именно он являлся зеркалом любого государства в тогдашние века) не может совершать каких-либо неверных или неправомерных действий, в связи с чем, вопрос его ответственности вставать не мог (принцип «the King can do no wrong) . Однако, как представляется, наибольшее значение имела крайне низкая степень вовлеченности государства в гражданский оборот.

Ввиду рассмотренных выше обстоятельств, государство могло быть привлечено к ответственности только в случае явно выраженного отказа от иммунитета. Последний, как правило, содержался в международных договорах с конкретными государствами или в арбитражных оговорках к внешнеторговым контрактам.

Однако, с конца XIX века, государства стали шире вовлекаться в коммерческую деятельность, которая тесно связана с международными товарными и финансовыми рынками. Помимо увеличения числа сделок, заключаемых государствами, они стали также более разнообразными. Несколькими десятилетиями позднее государства все чаще стали обращаться к иностранным банкам и международным финансовым организациям для получения кредитов. Увеличилось число юридических лиц публичного права и иных политических образований, активно вовлечённых в гражданский оборот. В этой связи государства начали плавно отходить от теории абсолютного иммунитета. Стоит отметить, что данный процесс носил эволюционный, а не форсированный характер, при этом катализирующим фактором практически во всех государствах служила деятельность судов.

Важно отметить, что США являлись единственным государством, где не происходило поступательного отхода от теории абсолютного иммунитета, развивающегося в судебной практике, а наибольшую роль, как ни странно, сыграло послание главного советника по правовым вопросам Государственного департамента США 1952 года, в котором он указал, что иммунитет должен предоставляться только в отношении государственных актов, носящих властный характер . Позднее данный подход был отражён в решении Верховного суда США по делу Alfred Dunhill of London Inc. v. Republic of Cuba от 1976 года . В данном деле было заявлено требование к агентам кубинского правительства, которое конфисковало предприятия, производящие табачную продукцию. Агенты нарушили обязательство по выплате неустойки, в связи с чем контрагенты предъявили к ним требования о ее уплате. Несмотря на довод агентов о выполнении ими публичной задачи в связи с поручением кубинского правительства, суд указал, что нельзя признать в качестве властной деятельность по осуществлению торговых операций, поскольку это обыкновенно присуще частным лицам, а не суверенным образованиям. Несколькими месяцами позднее в США был принят FSIA 1976 года, базирующийся на функциональном подходе к государственному иммунитету.

В Великобритании, напротив, рассматриваемый подход сложился в судебной практике. В связи с этим следует отметить несколько наиболее значимых судебных решений, повлиявших на становление теории ограниченного иммунитета. Первое решение, где был отражен рассматриваемый подход, вынесено по делу The Charkieh в 1873 году . Суд Адмиралтейства отказался признавать иммунитет за судном, принадлежащим хедиву Египта на том основании, что он не являлся суверенным правителем данного государства. Притом, даже при предположении обратного, следовало бы признать отсутствие иммунитета на том основании, что судно было зафрахтовано частным лицом и предназначалось для коммерческих целей. Дальнейшее развитие подхода было связано с решением по делу Philippine admiral от 1976 года, где суд обратил внимание на следующие обстоятельства: во-первых, не был учтён судебный прецедент по делу Alexander от 1920 года, являвшийся классическим примером абсолютного подхода к иммунитету государства; во-вторых, суд указал, что современная тенденция не позволяет расценивать действия государства как носящие исключительно властный характер и, наконец, было признано нецелесообразным применять доктрину абсолютного иммунитета, учитывая, что государство несёт ответственность по коммерческим контрактам во внутригосударственных отношениях . Закономерная точка в развитии рассматриваемого подхода была поставлена в решении по делу Trendtex Trading Corporation Ltd v. Central Bank of Nigeria от 1977 года, где состав апелляционного суда указал, что единственно возможным подходом при анализе действий государства может быть разделение его действий на властные (iure imperii) и частные (iure gestionis). В рамках последних государство выступает в качестве юридического лица, осуществляя коммерческую деятельность, не имеющую отношения к реализации публичной власти . Годом позднее, в Великобритании был принят SIA 1978 года, в котором, как и в американский FSIA 1976 года, была отражена концепция функционального подхода.

Немаловажным актом, повлиявшим на становление функционального подхода, является Европейская конвенция о государственных иммунитетах 1972 года (далее - Конвенция 1972 г.). Несмотря на то, что данный акт является обязательным только для семи европейских государств (Германия, Великобритания, Люксембург, Австрия, Нидерланды, Швейцария, Бельгия) можно сказать, что в нем отражена четкая позиция европейских государств, связанная с приверженностью функциональному подходу. Так, в соответствии со ст. 7 Конвенции 1972 г. государство не пользуется иммунитетом, если оно имеет на территории государства, где происходит судебное разбирательство, бюро, агентство либо другое учреждение, через которые оно осуществляет тем же образом, что и частное лицо, промышленную, коммерческую или финансовую деятельность и если судебное разбирательство касается этой деятельности бюро, агентства или учреждения. Очевидно, что понятие иммунитета в соответствии с указанным положением шире, чем в рассмотренных выше актах США и Великобритании, поскольку, помимо коммерческой деятельности, включает в себя промышленную и финансовую . Кроме того, в конвенции заложен принцип nexus, в соответствии с которым на собственность может быть обращено взыскание только в том случае, если она имеет прямое отношение к обязательству или действию, которые являются предметом рассмотрения в суде. Это позволяет защитить имущество государства от необоснованных взысканий его кредиторов.

Принятая в 2004 году Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности закрепляет подход, аналогичный содержащемуся в Конвенции 1972 г. Однако данный акт вступает в силу при ратификации его тридцатью государствами, в то время как на данный момент это сделали только 13 государств. Между тем, его роль является существенной, поскольку он отражает современные подходы к содержанию государственного иммунитета .

Практика в Российской Федерации долгое время шла по пути применения абсолютного иммунитета. Это связано с тем, что в Советском союзе существовала монополия внешней торговли и, следовательно, любая сделка государства признавалась актом властного характера. Однако в связи с кардинальными экономическими изменениями, началом активного взаимодействия Российской Федерации с иностранными партнерами, привлечением значительных инвестиций в российскую экономику применение данного подхода стало нецелесообразным. По этой причине возникла потребность в создании благоприятной юрисдикционной обстановки в нашем государстве . Кроме того, иностранные государства не учитывали фундаментальный принцип международного частного права - принцип взаимности и, несмотря на недопустимость ареста иностранного имущества на территории РФ и применения иных принудительных мер (поскольку РФ придерживалась концепции абсолютного иммунитета, фактически, до 2016 года), применяли рассматриваемые меры в отношении российского имущества. Следовательно, целесообразность приверженности указанной концепции иммунитета для нашего государства фактически отсутствовала. Ввиду указанных выше причин, был принят Федеральный закон от 3 ноября 2015 года № 297-ФЗ «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации» (далее - Закон), в котором закреплена функциональная концепция государственного иммунитета. Так, в соответствии со статьями 14 и 15 данного закона, меры по обеспечению иска в отношении государственного имущества применяются только в тех случаях, когда государство явно выразило согласие на применение данных мер или зарезервировало или иным образом обозначило имущество на случай удовлетворения спора. Принудительные меры, связанные с исполнением судебного решения, могут быть применены только в том случае, если установлено, что имущество иностранного государства используется и (или) предназначено для использования данным иностранным государством в целях, не связанных с осуществлением суверенных властных полномочий.

На основании изложенного можно сделать вывод о том, что в рамках концепции функционального иммунитета действия государства подразделяются на две разновидности - действия властного (iure imperi) и действия коммерческого характера (iure gestionis). Соответственно, государственное имущество можно разделить на предназначенное для использования в публичных либо коммерческих целях. В последнем случае иммунитет не предоставляется и поэтому на данное имущество возможно обращение взысканий или применение к нему обеспечительных мер.

Таким образом, учитывая, что предметом как гражданского, так и международного частного права являются имущественные отношения, представляется, что концепция функционального иммунитета является наиболее приемлемой. Вступая в гражданское правоотношение, государство добровольно подчиняет себя методу частно-правового регулирования, выступая, по существу, в качестве юридического лица. При отрицании возможности несения ответственности государством по своим обязательствам налицо спорное понимание государства как участника имущественных отношений, которая предполагает вмешательство в правоотношение, по всем параметрам соответствующее гражданскому, публично-правового института иммунитета. Вследствие этого, нарушаются интересы контрагентов государства, которые несут потери, в первую очередь, финансовые. Кроме того, государство выглядит как не самый надежный контрагент, который в любой момент может надеть «публично-правовую маску» во избежание ответственности, что может негативно сказаться на его торговых и иных экономических отношениях.

Следует позитивно оценить недавние изменения в законодательстве РФ об иммунитетах, поскольку это соответствует сложившейся экономической ситуации и общетеоретическим представлениям о данной категории.

Библиографический список:

ура, США, ЮАР, судебная практика Австрии, Греции, Италии, Швейцарии, ФРГ. Положения проекта полностью основаны на доктрине функционального иммунитета; очень многие нормы реципированы из Европейской конвенции 1972 г..

В настоящее время главным средством преодоления территориального характера авторского и патентного права является заключение межгосударственных соглашений о взаимном признании и охране прав на интеллектуальную собственность. Их разработка и принятие позволяют правам, возникающим по законам одного государства, действовать и охраняться на территории другого в соответствии с его законодательством. Иностранцы в этом случае получают возможность обладать правомочиями, предоставленными местными законами, а их национальные законы, как правило, не учитываются и не применяются.

В целях ликвидации практики контрафакции (не законной перепечатки литературных произведений) со второй половины XIX века все большее развитие получает тенденция заключения между государствами двусторонних соглашений об охране авторских прав своих граждан, а в 1886г. вэтой области был принят первый многосторонний международный договор Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений. В дальнейшем этот документ неоднократно пересматривался на международных конференциях, проходивших в 1896, 1908, 1914, 1928, 1948 и 1967 годах. Послед из них состоялась в 1971г. вПариже. Поэтому для стран участниц конвенция действует в различных редакциях. Для России этот международно-правовой документ действует с 13 марта 1995г.

В соответствии с данным документом к числу охраняемых относятся авторские права на литературные и художественные произведения и сборники, в том числе на продукты кинематографического, фотографического, хореографического, музыкального и драматического творчества.

При определении субъектов охраны Бернская конвенция руководствуется географическим критерием, в соответствии с которым предпочтение отдается стране происхождения (первого опубликования) Произведения, поэтому если, например, гражданин государства, не входящего в Бернский союз, впервые опубликовал произведение на территории государства участника конвенции, то его авторские права в этой стране должны быть, безусловно, соблюдены.

Срок охраны авторского права установлен в пределах жизни автора и пятидесяти лет после его смерти. Однако страны-участницы могут установить и более продолжительные сроки. В случае конкретного спора такой срок не может быть более продолжительным, чем срок действия авторского права, который был установлен в стране, где спорное произведение было впервые опубликовано. Это означает, например, что в Германии, по законодательству которой срок охраны произведений составляет период жизни автора и 70 лет после его смерти, переизданные произведения российских авторов будут охраняться лишь в течение 50 лет после их смерти, так как именно такой срок охраны авторских прав установлен законодательством нашей страны. Бернская конвенция определяет также сокращенные сроки охраны реализации исключительного права автора на перевод своего произведения.

Бернская конвенция содержит подробные правила определяющие содержание авторских прав. Во-первых, это личные имущественные и неимущественные права, объем и порядок судебной защиты которых должен устанавливаться национальным законодательством того государства, где предъявляется требование об охране. Во-вторых, это специальные права, оговоренные в самой Конвенции, реализация которых может происходить без отсылки к законодательству ее стран участниц. К числу последних относятся исключительное право автора перевод своих произведений, на воспроизведение экземпляров произведения, на публичное исполнение музыкальных и драматических произведений, на передачу свои произведений по радио и телевидению, их публичное чтение, переделку, запись и ряд других прав.

Бернская конвенция ограничивает возможность свободного использования литературных и художественных произведений за границей, оговаривая обязательные условия получения согласия обладателей авторских прав опубликование таких произведений, выплаты авторского гонорара и т.д., поэтому Конвенция не отвечает в ряде случаев интересам развивающихся стран, для которых высокий уровень охраны прав авторов экономически невыгоден либо недостижим.

Вторым важнейшим многосторонним международным договором, принятым в целях охраны авторских прав, стала Всемирная (Женевская) конвенция об авторском праве 1952г., которая была разработана под эгидой ЮНЕСКО (в 1971г. на дипломатической конференции в Париже в нее были внесены изменения). Инициаторами принятия новой конвенции стали те государства, которые считали для себя нежелательным участие в Бернской конвенции, которая содержала довольно жесткие требования к национальному законодательству своих стран-участниц. В настоящее время в Женевской конвенции участвует более 90 государств мира. Для Российской Федерации с 13 марта 1995г. она действует в редакции 1971г.

Главное различие между Бернской и Женевской конвенциями состоит в том, что если первая направлена на установление относительно однообразного правового режима охраны авторских прав в странах-участницах, то основная цель второй обеспечить защиту авторских прав иностранцев в соответствии с национальным законодательством государств-членов. Тем самым Женевская конвенция в меньшей степени, чем Бернская, требует унификации национально-правовых норм стран-участниц. По своему содержанию она носит более универсальный характер, что делает возможным участие в ней государств с различным законодательством в области авторского права.

Права авторов и других обладателей авторских прав, как указано в ст. I Конвенции, должны охраняться постольку, поскольку они относятся к произведениям литературы, науки и искусства, включая письменные, музыкальные, драматические, кинематографические произведения, а также произведения живописи, графики и. скульптуры. Государства в своем национальном законодательстве вправе расширить этот перечень. Однако права на указанные выше категории произведений должны быть защищены их законодательством в обязательном порядке.

Конвенция предусматривает охрану прав на опубликованные и неопубликованные произведения граждан государств-участников, причем даже в том случае, если это произведение впервые было опубликовано на территории страны, не участвующей в Конвенции (ст. II). При этом в соответствии со ст. IV под выпуском произведения в свет следует понимать «воспроизведение в какой-либо материальной форме и предоставление неопределенному кругу лиц экземпляров произведения для чтения или ознакомления путем зрительского восприятия». Из этого следует, в частности, что музыкальное произведение будет считаться выпущенным в свет не в момент его исполнения, а в момент выхода из печати нот.

Женевская конвенция закрепляет принцип национального режима охраны авторских прав иностранцев. Его смысл заключается в том, что опубликованным за рубежом произведениям иностранных авторов стран-участниц в данном государстве должна предоставляться такая же охрана, которая по его внутреннему законодательству уже предоставлена произведениям собственных граждан, впервые опубликованным в данной стране. На этих же условиях подлежат охране не выпущенные в свет произведений граждан государств участников Конвенции.

Статья Ш Конвенции закрепляет процедуру упрощения формальностей, необходимых для приобретения зашиты авторского права. Так, если по внутреннему законодательству какого-либо государства-участника условием охраны авторского права является соблюдение ряда формальностей (депонирование, регистрация, нотариальное удостоверение, уплата сборов и т.п.), то в отношении всех охраняемых Конвенцией произведений эти требования считаются выполненными при соблюдении следующих двух условий:

во-первых, если данное произведение впервые выпущено в свет вне территории страны, где испрашивается охрана, и если автор не является гражданином этого государства;

во-вторых, если, начиная с первого выпуска в свет произведения, все его экземпляры, изданные с разрешения автора или любого другого обладателя его прав, будут носить знак с указанием имени обладателя авторского права и года первого выпуска произведения в свет.

Если эти условия отсутствуют, то государство, где испрашивается охрана, может требовать соблюдения всех формальностей и условий, необходимых для приобретения и реализации авторского права, в том числе и процессуального характера при рассмотрении дел о защите авторских прав в суде. Вместе с тем государство участник Конвенции в соответствии с ее положениями должно без каких-либо формальностей установить правовые средства охраны для не выпущенных в свет произведений граждан других стран-участниц.

Основное правило Конвенции, которое применяется к определению срока охраны авторского права, так же как и вся Конвенция, базируется на принципе национального режима и заключается в следующем: произведения, на которые распространяются положения Конвенции, должны в данном государстве охраняться в течение того же срока, что и произведения национальных авторов. Однако из этого правила есть два исключения:

ни одно государство-участник не обязано охранять произведения иностранных авторов, на которые распространяется Конвенция, в течение более длительного периода времени, чем срок, определенный законодательством страны происхождения произведения.

Единственное право автора, которое прямо регламентируется Конвенцией право на перевод (ст. V). Оно является исключительным и без разрешения автора или другого обладателя авторских прав любой перевод произведения будет неправомерным. Если разрешение на перево

ЛИЦА;ОБЛАДАЮЩИЕ ИММУНИТЕТОМ ОТ ЮРИСДИКЦИИ И ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО

ПРОИЗВОДСТВА ПО ГРАЖДАНСКИМ И ТОРГОВЫМ ДЕЛАМ НА ТЕРРИТОРИИ

В.В. Щербаков

Кафедра гражданского и трудового права Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198, Москва, Россия

Статья посвящена нормам статутного и общего права Англии закрепляющими иммунитет государств, суверенов, глав государств, дипломатических и консульских сотрудников от судебной юрисдикции и исполнительного производства по гражданским и торговым делам. Делается вывод о противоречии теории абсолютного иммунитета национальным интересам Российской Федерации. Даются практические рекомендации для отечественных лиц, заинтересованных в подаче искового заявления в английский суд или признании и исполнении решения, вынесенного отечественным или иностранным судом, против лиц обладающих иммунитетом на территории Англии.

За последние десять лет второго тысячелетия в нашей стране произошли глубокие изменения во всех сферах общественной жизни, включая внешнеторговую деятельность. В ходе экономических преобразований и реформ отечественные предприятия за рубежом и иностранные фирмы в Российской Федерации получили более широкие возможности для осуществления инвестиционной и коммерческой деятельности, что в свою очередь имело немалое значение для повышения роли международного частного права в деле правового обеспечения экономического, научно-технического и гуманитарного сотрудничества между субъектами права различных государств. Российское государство, его граждане, предприниматели и организации могут оказаться заинтересованными в подаче искового заявления в английский суд или признании и исполнении решения, вынесенного отечественным или иностранным судом, против лиц обладающих иммунитетом на территории Англии. В этих случаях, им надлежит учитывать нормы английского права предоставляющие иммунитет иностранным суверенам, суверенным государствам, дипломатическим и консульским сотрудникам.

Основная норма английского права предоставляет иностранным суверенам и суверенным государствам иммунитет от судебной юрисдикции и исполнительного производства, однако, английский суд осуществляет юрисдикцию, если сам суверен или полномочные представители иностранного государства выражают свое согласие на подчинение этой юрисдикции. Иммунитет распространяется как на иски, направленные непосредственно против суверена или иностранного государства, так и на иски, касающиеся их собственности. Иммунитет государства основан на государственном суверенитете и равенстве всех государств, исходя из принципа “Par in parem non habet imperium" (Равный над равным не имеет власти), из которого следует правило о неподсудности одного государства или суверена судам другого государства - “Par in parem non habet jurisdictionem” (Равный над равным не имеет юрисдикции).1 X. Кох, У. Магнус и П. Винклер фон Моренфельс пишут: «Иммунитет служит препятствием для проведения процессуальных действий, поскольку лицо обладающее им нельзя принудить подчиниться внутренней подсудности без его согласия. Без учета этого обстоятельства любое судебное действие становится бесполезным».2 Последнее утверждение в полной мере распространяется на любое процессуальное действие связанное с признанием и исполнением иностранных судебных решений. При этом, решение должно быть вынесено от имени суверенной верховной власти иностранного государства. Это условие известно судебной практике целого ряда государств.3

1 См. об этом: Богуславский М.М. Международное частное право. М., 1998. С.150.

2 КохХ., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П., Международное частное право и сравнительное правоведение. (Перевод с нем. Ю.М. Юмашева) М., 2001. С. 48,49.

3 Во Франции кассационным судом было издано постановление: решение вынесенное в 1921 г. «русским консульским судом», созданным в Константинополе русскими эмигрантами, не является иностранным решением, поскольку было вынесено не именем обладающего суверенитетом государства. См.: Trib. Seine, 6 december 1934 . J. 1935 , P 106,

Английское право получило законодательную основу по данному вопросу с принятием Закона

о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1978 г.. воспроизводящего положения Европейской конвенции о государственном иммунитете (European Convention on State Immunity) 1972 г. (Базельской конвенции).1 Закон содержит также положения Брюссельской конвенции об иммунитете государственных судов (Brussels Convention on State Courts Immunity) 1926 г. и Протокола к ней 1934 г.2 Иммунитет, предоставляемый Законом 1978 г., распространяется на все государства, поскольку он не ограничивается государствами-участниками Конвенции 1972 г.

В соответствии со ст. 14(1) Закона, он применяется ко всякому государству, суверену или главе государства, к правительству этого государства и любому его ведомству. М. Иссад пишет: « В основе предоставления привилегий и иммунитетов суверенам и главам государств, так же как и привилегий и иммунитетов дипломатических агентов, лежит идея представительства. Суверен должен пользоваться иммунитетом от юрисдикции, как и те, кто осуществляет представительство иностранного государства, в гой мере, в какой он является первым из представителей».3 Далее он отмечает, что французская судебная практика «...начисто отметает всякую мысль об иммунитете», если глава государства или суверен осуществляет частную поездку на территорию иностранного государства, а английские суды, напротив, признают иммунитет.4 Его иммунитет распространяется и на сопровождающих его лиц, если список, сообщенный заранее утвержден принимающим государством.

Положения Закона 1978 г. ограничены в своем действии лишь теми государствами, которые являются участниками Базельской Конвенции 1972 г. Пункт 5 ст. 14 Закона 1978 г. предусматривает возможность распространения его действия посредством издания Приказа в Совете на территории, составляющие часть федерального государства. Введение законоположения обусловлено тем, что такие, составляющие федерацию территории, согласно Конвенции 1972 г., пользуются иммунитетом не автоматически, а лишь тогда, когда это предусматривается самим федеральным государством, например, на основе договора о разграничении полномочий между федерацией и субъектами федерации.5

В ст. 1 Закона закреплено основное положение, в соответствии с которым иностранное государство пользуется иммунитетом от юрисдикции английских судов и этот иммунитет должен признаваться независимо от того, участвует или не участвует государство в судопроизводстве. Для целей подачи искового заявления или признания и принудительного исполнения иностранных судебных решений, вынесенных против суверена или иностранного государства, важное значение имеет тот значительный перечень исключений из принципа государственного иммунитета, который содержится в настоящем законе.

Во-первых, в п. 1 «а» ст. 3 Закона 1978 г. сказано о том, что иностранное государство не пользуется иммунитетом при судопроизводстве, касающемся коммерческой сделки, заключенной государством. До принятия Закона в Англии в соответствии с общим правом положение было таковым, что иностранное государство пользовалось иммунитетом даже в отношении своих чисто коммерческих операций.6 Буквально перед принятием настоящего Закона столь широкий иммунитет был отвергнут Тайным Советом в отношении исков in rem против судов, а Апелляционный суд большинством голосов пришел к заключению в порядке попутного высказывания (obita dictum), что иммунитет не распространяется на случаи исков in personam в отношении коммерческих операций государства.7

По определению, ст. 3 (3) Закона понятие коммерческая сделка включает в себя не только поставки товаров или услуг, но также финансирование посредством займов, а также гарантию или

1 См. об этом: Bowen. Canadian Law Journal. Т., 1978. P.193; White. M.L.R.,1979, N 42. P.72.

2 См. об этом: Sinclair. International & Comparative Law Quarterly. 1973, N 22. P.254; Mann M.L.R., 1973, N 36.

3 Иссад М., Международное частное право. (Перевод с фран. АЛ. Афанасьевой и Е.Б. Гендзехадзе) М., 1989. С. 240.

4 Иссад М., Указ. соч С. 241.

3 См. об этом: Sinclair. Op. cit., P.254, 279-280;// см. также: Trendtex Trading Corporation v. Central Bank of Nigeria (1977) Q.B., 529; (1977) I All E.R. 881// Цит. no: North P.M. Cheshire’s Private International Law. 9"" ed. Butterworths, L., 1974.P. 113.

6 Kahan v. Pakistan Federation (1951) 2 K.B., 1003// Цит. no: P.M. North. Ibid.

7 The Philippine Admiral (1977), A C. 373; (1976) 1 All E.R., 78, Trendtex Trading Corporation v. Central Bank of

Nigeria (1977) Q.B., 529// Цит. no: P.M. North. Ibid.

поручительство по таким сделкам. Понятием также охватывается «любая другая сделка или операция (коммерческого, промышленного или иного подобного характера), которое государство заключает или совершает не в осуществление своей суверенной власти».1

Более того, исключение из государственного иммунитета имеет еще более широкие границы в силу положения, закрепленного в и. 1 «в» ст. 3 Закона 1987 г.. поскольку оно включает в себя также всякое обязательство иностранного государства, которое в силу договора, являющегося или не являющегося коммерческой сделкой, подлежит исполнению в целом или частично на территории Соединенного Королевства.

Во-вторых, в соответствии с п. 1 ст. 4 Закона, в случае договоров личного найма иммунитет не распространяется на споры и дела между государством и частным лицом в тех случаях, когда договор заключен в Соединенном Королевстве или когда работа полностью или частично должна быть исполнена в этой стране. Однако это положение не действует, если стороны в письменной форме договорились об ином или если работник по найму является гражданином иностранного государства, либо не является гражданином или жителем Соединенного Королевства (ст. 4 (2)).

В-третьих, не существует иммунитета по делам о причинении смерти или личного вреда, а также о повреждении или утрате материального (tangible) имущества, в результате действия или упущения, совершенного в Соединенном Королевстве (ст. 5).

В-четвертых, государственный иммунитет не действует по делам, связанным с английскими патентами, товарными знаками и аналогичными правами, принадлежащими государству, и с нарушениями в Соединенном Королевстве иностранным государством таких прав, включая авторские права (ст. 7).

В-пятых, в ст. 6 (1) настоящего Закона закреплено, что не существует иммунитета по делам, связанным с принадлежащим государству интересам в недвижимом имуществе, находящемся в Англии, или с обязательством, возникающим из такого интереса.

В-шестых, иностранное государство не пользуется иммунитетом от юрисдикции английских судов по делам, связанным с его интересом в движимом или недвижимом имуществе в рамках наследственного правопреемства или дарения (ст. 6 (2)). В этом случае имущество не обязательно должно находиться в Англии, однако судебное решение, основанное на этом исключении, подлежит признанию лишь только в ограниченном числе случаев (ст. 19 (3)).

В-седьмых, в соответствии с п. 3 ст. 6 Закона 1978 г., в тех случаях, когда речь идет об управлении наследственным имуществом, доверительной собственностью или имуществом несостоятельного должника, юрисдикция английского суда не исключается тем обстоятельством, что какое-либо государство претендует на интерес в данном имуществе.2

В-восьмых, иммунитет не действует тогда, когда речь идет о государстве, являющемся членом инкорпорированной или неинкорпорированной ассоциации или товарищества, членами которой состоят не только государства, а также которые учреждены по закону Соединенного Королевства, либо контроль над которыми осуществляется из Соединенного Королевства, либо имеют основное помещение в Соединенном Королевстве (ст. 8).

В-девятых, не существует иммунитета от юрисдикции английских судов по делам о взыскании действующего в ЕС налога на добавленную стоимость (VAT), таможенных и акцизных пошлин, а также тарифов за коммунальные услуги в деловых помещениях (ст. 11).

В-десятых, применительно к судам, используемых или предназначенных для использования в коммерческих целях, не существует иммунитета по адмиралтейским делам (или делам, которые могут быть предметом адмиралтейского судопроизводства), возбужденным посредством иска in rem против судна, принадлежащего иностранному государству, или посредством иска in personam для принудительного осуществления требования, связанного с таким судном (ст. 10 (1,2)).

Наконец, для кредитора по иностранному судебному решению важное значение имеет то, что в соответствии с п. 1 ст. 2 настоящего Закона, государственный иммунитет перестает действовать в том случае, если государство само подчинилось юрисдикции английских судов. Также, в соответствии с п. 1 ст. 9 Закона 1978 г., государственный иммунитет прекращает действовать тогда, когда государство в письменной форме соглашается на передачу спора в арбитраж,

1 Ср.: Шершеневич Г.Ф. Учебник торгового права. М., 1994 (1914). С. 48; а также. Яковлева В.Ф. и др. Коммерческое право. СПб., 1998 С. 190-193.

2 United S/ales of America and Republic of France v Dollfus Meig el Cie S.A. and Bank of England (1952) AC. 582, 617-618// Цит. no: P.M. North. Op. cit., P.l 16.

поскольку в таком случае не существует иммунитета в отношении арбитражного судопроизводства.

Закон 1978 г. содержит подробные правила в отношении того, в каких случаях следует считать, что государство подчинилось юрисдикции английского суда. Так, в соответствии со ст. 2 (2), согласие на подчинение юрисдикции может быть дано в письменной форме предварительно, либо после возникновения спора.1 Вместе с тем, содержащееся в соглашении условие о подчинении отношений сторон праву Соединенного Королевства не означает согласия на подчинение юрисдикции английского суда.2 Вместе с тем, такое условие может рассматриваться как подчинение юрисдикции, но только тогда, когда выбор английского права означает подразумеваемый выбор юрисдикции английских судов и если это может считаться подразумеваемым подчинением данной юрисдикции.3

Пункт 4 ст. 2 Закона 1978 г. предусматривает, что выступление иностранного государства в суде исключительно в целях заявления требования о соблюдении его иммунитета или заявления о наличии у него государственного интереса при обстоятельствах, когда это государство имело бы право на иммунитет, если бы против него было возбуждено данное дело, не является подчинением юрисдикции английского суда. Однако иностранное государство считается подчинившимся юрисдикции английского суда в тех случаях, когда оно само возбуждает дело или если оно вступает в процесс, за исключением тех случаев, когда оно делает это «в разумном неведении о фактах, дающих ему право на иммунитет, и требует признания иммунитета, как только это оказывается в разумной степени практически возможным» (ст. 2 (6)).

Все упомянутые исключения из принципа государственного иммунитета предоставляют российским заинтересованным лицам возможность беспрепятственно положить в основу иска в английском суде решение суда любого государства-участника Конвенции (например, Франции) вынесенное против иностранного суверена или суверенного государства.4 Последние обладают иммунитетом только «...в тех случаях, если они выступают в качестве суверена и их деятельность носит публично-правовой характер (acta jure imperii), а не как частное лицо, действующее в сфере гражданского права (acta jure gestionis)»* Однако, следует помнить о том, что иммунитет от принудительного исполнения решения дополняет иммунитет от судебной юрисдикции. Даже если суд отверг второй из упомянутых иммунитетов, сторона в пользу которой вынесено решение, столкнется с действием первого. М. Иссад пишет: «Затрагивающие государственный иммунитет последствия при исполнении серьезнее вытекающих только из принятия решения. Принудительное исполнение в отношении имущества иностранного государства исключается, даже когда исполняемое решение было вынесено по предмету, где исключается действие иммунитета от юрисдикции. Поэтому область действия иммунитета от принудительного исполнения шире, чем область действия иммунитета от юрисдикции».6

В ч. 1 ст. 20 Конвенции 1972 г. предусмотрено, что Договаривающееся государство должно привести в исполнение судебное решение, вынесенное против него судом другого договаривающегося государства, если:

а) в соответствии с положениями статей 1-13 оно не может ссылаться на иммунитет от юрисдикции;7

б) судебное решение не может быть опротестовано в случае вынесения его заочно, подачи апелляции или кассационной жалобы или использования любых других обычных путей обжалования.

1 См. также: Art. 17(2), Art.23 (3 “a”); Kahan v. Pakistan Federation (1951) 2 К.В., 1003// Цит. по: PM. North. Op. cit, P. 116.

2 Baccus S L R. v. Servicio National del Trigo (1957) 1 Q.B., 438, 473// Цит. no: P.M. North. Ibid.

3 Fox H. “Enforcement Jurisdiction, Foreign State Property and Diplomatic Immunity”. International & Comparative Law Quarterly. 1985, N 34. P.l 15 et seq.

4 Но не решение отечественного суда, так как РФ в Конвенции не участвует.

5 КохХ., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П., Указ. соч. С. 48.

6 Иссад М., Указ. соч. С. 250.

7 Изъятия из принципа государственного иммунитета закрепленные ст.ст. 1-13 Базельской конвенции о государственном иммунитете (European Convention on State Immunity) 1972 г. воспроизведены в упомянутых положениях Закона о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1978 г.

В ч. 2 ст. 20 Конвенции закреплены основания для отказа в исполнении решений вынесенных судом другого Договаривающегося государства. Государство-участник может отказать в исполнении решения если:

а) его исполнение вступило бы в явное противоречие с публичным порядком этого государства;

б) судебное разбирательство с участием тех же сторон, основанное на тех же фактах и имеющее тот же предмет разбирательства не завершено (причем пункт применяется в двух случаях - когда оно не завершено в суде этого государства, первым начавшем судебное разбирательство; когда оно не завершено в суде другого Договаривающегося государства, первым начавшем судебное разбирательство, и может привести к принятию судебного решения, которое в силу настоящей Конвенции будет обязательным для выполнения государством, являющимся стороной в этом судебном разбирательстве);

с) исполнение решения несовместимо с исполнением другого судебного решения, вынесенного между теми же сторонами (пункт также применяется в двух случаях - когда оно вынесено судом Договаривающегося государства, если этот суд первым начал судебное разбирательство или если это другое судебное решение было вынесено до того, как первое судебное решение стало отвечать условиям пункта 1 подпункта Ь; когда оно вынесено судом другого Договаривающегося государства, первым отвечающим условиям, предусмотренным настоящей Конвенцией);

д) не были соблюдены положения ст. 16 и если государство не явилось в суд или не прибегло к обжалованию судебного решения, вынесенного заочно.1

Кроме того, в ч. 3 ст. 20 Конвенции закреплено, что «в случаях предусмотренных в ст. 10 Договаривающееся государство не обязано приводить в исполнение такое судебное решение:2

а) когда суды государства, где происходит судебное разбирательство, оказываются некомпетентными в силу применения mutates mutandis правил компетенции, не являющихся правилами, предусмотренными в Приложении к настоящей Конвенции, действующих в государстве, против которого вынесено судебное решение;

б) когда применение судом закона, не являющегося законом который был бы применен в соответствии с нормами международного частного права этого государства, привело к результату, отличающемуся от того, который был бы получен, при применении закона, определяемому вышеупомянутыми нормами.

Вместе с тем Договаривающееся государство не может мотивировать свой отказ положениями подпунктов (а) и (б) настоящего пункта, если оно связано с государством, где происходит судебное разбирательство, договором о признании и исполнении судебных решений и если судебное решение отвечает условиям, предусмотренном в этом договоре в том, что касается компетенции и, в подлежащем случае, примененного закона».

В отличие от Англии, где иммунитет иностранного государства существенно ограничен изложенными положениями Закона 1978 г., в Российской Федерации господствует доктрина абсолютного иммунитета государства, которая получила свое законодательное закрепление в ст. 435 ГПК РСФСР и ст. 213 п. 1 АПК РФ, где изъятие из государственного иммунитета допускаются лишь в случае согласия соответствующего иностранного государства, если иное не предусмотрено федеральными законами или международными договорами РФ. В случае согласия иностранного государства на подчинение юрисдикции российского суда его решение может беспрепятственно быть положено в основу иска в английском суде.

В настоящее время нет ни одного закона РФ, который бы устанавливал какие-либо изъятия из принципа государственного иммунитета, за исключением двух упомянутых статей и ст. 23 Закона РФ о соглашениях о разделе продукции 1995 г., предусматривающих случай добровольного подчинения судебной юрисдикции РФ. Такое положение дел ставит Россию в крайне невыгодное положение, поскольку наличествует ситуация, когда английские суды, в соответствии с теорией

1 В настоящее время под явкой государства в суд понимаются ответные действия его полномочных представителей, поскольку в английском праве понятие «явка в суд» было заменено понятием «признание вручения», См.: Пучинский В.К. Обращение в суд в английском іражданском процессе. Учебное пособие. М., 1983. С.25. // В ст. 16 закреплены правила процедуры разбирательства в суде одного Договаривающегося государства против другого Договаривающегося государства.

2 В ст. 10 исключается иммунитет Договаривающегося государства, если судебное разбирательство касается права на имущество, движимое или недвижимое, зависящее от права наследования или дарения, либо на бесхозное имущество.

ограниченного государственного иммунитета и законом 1987 г., вправе осуществлять

судопроизводство против Российской Федерации без ее согласия в значительном количестве случаев, а российские суды не могут его осуществлять против Соединенного Королевства, так как в доктрине и законодательстве РФ господствует теория абсолютного иммунитета.

В ч. 3 ст. 435 ГПК РФ предусмотрено право России на реторсию, которое может быть реализовано управомоченным органом, в тех случаях, когда отечественному государству, его имуществу или представителям не обеспечивается такая же судебная неприкосновенность, какая обеспечивается иностранным государствам, их имуществу или представителям в Российской Федерации. Однако, практическое применение положения затруднительно, так как процесс применения реторсии существенно растянут во времени и требует определенных затрат.

В ходе обсуждения ст. 1232 проекта третьей части ГК РФ отмечалось, что хотя положение о реторсии было включено в Вводный закон ГГУ еще в редакции 1900 г., оно никогда не применялось в практике немецких судов1. На самом деле, это утверждение неверно. В частности, после длительного применения французскими судами системы пересмотра иностранных судебных решений по существу и ее жесткой критики в зарубежной доктрине, суды ФРГ, на основе взаимности, распространили режим реторсии на французские судебные решения. В результате, в решении по делу Мюнцер 1964 г. Кассационный суд Франции постановил, что пересмотр иностранных судебных решений по существу недопустим и утвердил применение системы контроля. Немецкая судебная практика также изменила свою позицию.2 Мировой судебной практике наверняка известны и другие случаи успешного использования реторсии в вопросах признания и исполнения иностранных судебных решений. В Российской Федерации она чаще используется как инструмент политического воздействия, который требует расходования времени, сил и средств. При этом ведущая роль отводится Министерству иностранных дел, а суды, как правило подключаются позднее.

Определенные исключения из принципа государственного иммунитета содержатся в ст. 23 Закона РФ о соглашениях о разделе продукции 1995 г., однако, они направлены на добровольный отказ государства от судебного иммунитета, иммунитета в отношении предварительного обеспечения иска и исполнения судебного и/или арбитражного решения. В комментарии к этому закону обращалось внимание на то, что концепция абсолютного иммунитета уже давно не отражает практику участия российского государства в экономических, коммерческих отношениях с зарубежными странами.3 На практике это приводит лишь к тому, что Российская Федерация в ряде внешнеторговых сделок с иностранными контрагентами закрепляет отказ от собственного иммунитета. Изложенное позволяет сделать вывод о том, что теория абсолютного иммунитета государства на сегодняшний день не соответствует национальным интересам Российской Федерации и ставит ее в неравное положение с другими государствами-участниками внешнеторговой деятельности. В этой связи предлагается:

а) отказаться от теории абсолютного иммунитета в пользу концепции ограниченного иммунитета государства;

б) принять закон о государственном иммунитете подобный тому, который действует в Англии и странах ЕС, в котором следует закрепить широкий перечень тех случаев, когда государственный иммунитет не действует;

в) внести соответствующие изменения и дополнения в АПК и ГГ1К РФ.

Преимущества таких нововведений в Российской Федерации проявятся в том, что российские суды смогут также осуществлять правосудие в отношении иностранных государств-участников внешнеторговой деятельности, как это делают иностранные суды в отношении России и ее имущества, то есть в целом ряде случаев - невзирая на наличие или отсутствие согласия со стороны иностранного государства. Кроме того, единство концепции и унификация законодательных норм, регулирующих данную область общественных отношений, приведут к тому, что исчезнет ряд проблем, связанных с вопросами признания и исполнения иностранных судебных решений.

" См.: Гарант-справочная правовая система ГАРАНТ 5.1, Документ: «Обсуждаем проект третьей части ГК: Международное частное право». Апрель 12, 2001., С.З.

2 См. подробнее: Francfort- sur-le-Main. 6 juillet 1966; Issad M. Le jugement étranger devant le jude de l’execvature, P. 51. // Цит. по: М. Иссад. Указ. соч., С. 263, 270.

’ См. об этом: Богуславский М.М. Указ. соч., С. 157-158.

Российским гражданам, предпринимателям и организациям, намеренным подать иск в английский суд или исполнить решение отечественного суда на территории Англии в тех случаях, когда их противником является дипломатический или консульский сотрудник, аккредитованный на территории Соединенного Королевства, следует помнить о том. что они также пользуются определенным иммунитетом от юрисдикции английских судов. С давних пор в общем праве Англии сложилось твердо установленное правило, закрепленное прецедентом по делу The Parlament Beige, в соответствии с которым иностранные государства посылают своих представителей в Великобританию, будучи уверенными в том, что они будут пользоваться иммунитетом от юрисдикции местных судов.1 Положения, установленные общим правом, были отражены, хотя и не исчерпывающим образом, в Законе о дипломатических привилегиях (Diplomatie Privileges Act) 1708 г. Он предусматривал, в частности, что все судебные повестки и приказы, адресованные иностранному послу или иному дипломатическому агенту, являются «ничтожными и не имеющими силы» (null and void).2 Общее право распространяло иммунитет также на членов семьи иностранного дипломатического агента, дипломатический и обслуживающий персонал.

Венская конвенция о дипломатических сношениях и иммунитетах (Vienna Convention on Diplomatic Intercourse and Immunities) 1961 г. унифицировала правовые нормы разных стран. В Великобритании эта Конвенция была введена в действие Законом о дипломатических привилегиях (Diplomatic Privileges Act) 1964 г., который полностью заменил собой все предшествующие нормативные акты и нормы права, регламентировавшие упомянутые отношения.3 В этот закон были внесены незначительные поправки Законом о дипломатических и иных привилегиях (Diplomatic and Other Privileges Act) 1971 г.4 Закон 1964 г. в ст. 8(1) отменяет действие Закона о дипломатических иммунитетах (страны Содружества и Ирландская Республика) 1952 г. и распространяет свое действие на дипломатических представителей этих стран, а также, ограничивает иммунитет персонала высоких комиссий стран Содружества.5 В соответствии с Венской конвенцией 1961 г., лица, обладающие иммунитетом, делятся на три категории, и те привилегии и иммунитеты, которыми они пользуются, напрямую зависят от того, к какой категории они относятся.6

1) Дипломатические агенты. В соответствии со ст. 1 Закона 1964 г., к ним относятся глава представительства и члены его дипломатического персонала, например, секретари, советники, атташе.

Статья 31 (1) Закона предусматривает, что лицо, являющееся дипломатическим агентом, пользуется иммунитетом от гражданской и уголовной юрисдикции английских судов в отношении действий, совершенных им как в официальном, так и в частном порядке, и, хотя само оно может возбуждать дело в английском суде, оно не отвечает в судах Великобритании ни перед частными лицами, ни перед государством.7

При этом, дипломатический иммунитет не влечет за собой иммунитета от правовой ответственности, то есть, если, например, дипломатический агент совершает гражданский деликт, на случай возникновения которого он себя застраховал, то он может требовать от страховщика выплаты страхового вознаграждения.8 Статья 2 (6) Закона 1964 г. предусматривает, что в тех случаях, когда дипломатический агент является гражданином Великобритании или колоний, или если он постоянно проживает в Великобритании, то его иммунитет от гражданской юрисдикции

" The Parlament Belge (1880), 5 P.D., 197, 207// Цит. no: P.M. North. Op. cit., P. 111.

2 Section 3; см. также: Blackstone’s Commentaries. Vol. I. P.255; a также: The Amarone (1940). P.40; (1940) 1 Ail

Ü.R., 239// Цит. rio: P.M. North. Ibid.

1 Buckley. B.Y.B.I.L.. L.. 1965-1966, N 41 P.321; Hardy. Modern Diplomatic Law. L.. 1966. P.52-68, Samueles. Modern Law Review. 1964, N 27. P.52-68. // Цит. no: P.M. North. Ibid.

4 См. также: Закон о государственном иммунитете (State Immunity Act) 1978 г., ст.ст. 16(1), 20.

5 Empson v. Smith (1966), Q.B., 426 (1965) 2 All E.R., 881// Цит. no: P.M. North. Ibid.

6 Любые сомнения по поводу того, пользуется ли той или иной конкретной привилегией (иммунитетом) какое-

либо лицо, окончательно разрешаются на основании сертификата Министерства иностранных дел; См.,: R. v. Govenor of Pentoville Prison, Ex parte Teja (1971) 2 Q.В., 274// Цит. по: P.M.North. Op. cit., P.l 12.

7 Agbor v. Metropolitan Police Commissioner (1969) 2 All E.R., 707; Baron Penedo v. Johnson (1873), 29 L.T., 452; Omerri v. Uganda High Commission (1973) 8 I.T.R., 14// Цит. по: P.M. North. Ibid.

* Dickinson v. Del Solar (1930) 1 К В., 376, 380// Цит. по: P.M. North. Ibid.

распространяется только на официальные действии, совершаемые им при исполнении своих обязанностей.

Для целей признания и принудительного исполнения иностранных судебных решений в порядке нового судопроизводства в соответствии с общим правом Англии важное значение имеют исключения из принципа иммунитета от гражданской юрисдикции дипломатических агентов. Кредитору по иностранному судебному или арбитражному решению,1 который хочет добиться его принудительного исполнения на территории Соединенного Королевства путем предъявления нового иска, следует помнить о том, что в порядке исключения из принципа иммунитета от гражданской юрисдикции к дипломатическому агенту могут быть предъявлены лишь только три вида исков, предусмотренных ст. 31(1) Закона 1964 г., а именно:

а) вещные иски, относящиеся к частному недвижимому имуществу, находящемуся в Англии, если только он не владеет им от имени аккредитующего государства для целей представительства;

б) иски, касающиеся наследования, в отношении которых дипломатический агент выступает в качестве исполнителя завещания, попечителя над наследственным имуществом, наследника или отказополучателя (legatee) как частное лицо;

в) иски, относящиеся к любой профессиональной или коммерческой деятельности, осуществляемой дипломатическим агентом в Соединенном Королевстве за пределами его официальных функций.2

Тот факт, что дипломатический агент аккредитованный в Англии уже был ответчиком в иностранном (например, французском) суде и решение полностью соответствует нормам иностранного государства не имеет никакого значения в тех случаях когда исполнительное производство предстоит на территории страны пребывания. Если в иностранном государстве дозволены иные исковые требования в отношении дипломатических агентов и они удовлетворяются в суде этого государства, то исполнить такое решение на территории Англии, где должник также обладает иммунитетом, невозможно. Для российских субъектов права, оказавшихся в подобной ситуации, остается единственная возможность исполнения решения - на территории других государств (тех, где должник не обладает дипломатическим иммунитетом). Если же должник не обладает иммунитетом в Англии, то признание и исполнение решения осуществляется на общих основаниях.

В п. 3 статьи 31 Закона специально оговаривается, что никакие исполнительные меры не могут быть приняты в отношении дипломатического агента, за исключением тех случаев, когда против него вынесено решение по иску, относящемуся к недвижимому имуществу, наследованию или любой частной коммерческой сделке. При этом любые исполнительные меры принудительного характера в упомянутых случаях могут применяться только при условии неприкосновенности его личности и резиденции.3

2) Члены административно-технического персонала. По смыслу ст. 1 Закона 1964 г., категория включает в себя таких лиц, как клерки, машинистки, архивисты, радисты, телеграфисты.

Все эти лица, а также члены их семей, не являющиеся гражданами Соединенного Королевства и колоний и не проживающие постоянно на территории Великобритании, освобождаются от гражданской юрисдикции английских судов, но только в отношении действий, совершенных ими в рамках служебных обязанностей. В остальном же исполнительное производство в отношении упомянутых лиц осуществляется на общих основаниях.

1 Возможность исполнения иностранного арбитражного решения в порядке нового судопроизводства предусмотрена ст. 104 Закона об арбитраже (Arbitration Act) 1996 г. которая предусматривает, что «ничто в законе 1996 г. не умаляет права стороны принудительно исполнить или ссылаться на арбитражное решение в соответствии с общим правом». Вероятнее всего, это будет более длительная и дорогостоящая процедура. Гораздо предпочтительным является регистрационный порядок исполнения предусмотренный ст.ст. 101-103 упомянутого закона

2 Некоторые сложности применения последнего пункта обусловлены тем, что его положения противоречат ст. 42 Конвенции, которая запрещает дипломатическим агентам заниматься коммерческой деятельностью. См.: Блищенко И.П. Дипломатическое право. М., 1990. С. 84.

3 См.: Блищенко И.П. Указ. соч., С. 84.

обязанности по обслуживанию представительства», то есть такие лица, как управляющие, повара, горничные и шоферы.1

Эти лица вообще не пользуется иммунитетом, если они являются гражданами Соединенного Королевства и колоний или же если они постоянно проживают на территории Соединенного Королевства. В обратном случае они пользуются иммунитетом от гражданской юрисдикции английских судов, однако этот иммунитет распространяется лишь только в отношении действий, совершенных ими в ходе исполнения своих служебных обязанностей.

Привилегии и иммунитеты, которыми пользуется какое-либо из перечисленных лиц обычно прекращаются в тот момент, когда оно покидает территориальные пределы Соединенного Королевства, или же по истечении «разумного срока» для того, чтобы их покинуть, при условии, что его функции закончились.2 При этом, ст. 39 (2) Закона 1964 г. предусматривает, что иммунитет продолжает действовать в отношении действий, совершенных таким лицом при исполнении своих функций в качестве сотрудника представительства. Однако такое лицо уже не пользуется иммунитетом в отношении действий, совершенных им в качестве частного лица.3

В тех случаях, когда дипломатический иммунитет возникает после начала судопроизводства (также тогда, когда оно возбуждено кредитором по иностранному судебному или арбитражном)" решению в целях его принудительного исполнения на территории Соединенного Королевства), то факт его возникновения влечет за собой приостановление производства до момента возможного прекращения дипломатического иммунитета.4 Если должником по решению иностранного (например, российского) суда является лицо, которое аккредитовано и обладает дипломатическим иммунитетом на территории иностранного государства (например, Франции), но имеет домицилий или какое-либо имущество на территории Англии, то в ходе английского судопроизводства никаких проблем связанных с иммунитетом не возникает, и исполнительное производство осуществляется в обычном порядке.

Кроме всех упомянутых исключений из принципа дипломатического иммунитета, для кредитора по иностранному судебному или арбитражному решению существует еще одна, хотя и менее вероятная возможность его принудительного исполнения на территории Соединенного Королевства, когда речь идет об отказе от иммунитета. Возможность отказа от иммунитета предусмотрена в ст.32 (1, 2, 3) Закона 1964 г., где сказано, что аккредитующее государство может отказаться от иммунитета и указывается, что отказ со стороны главы представительства рассматривается как отказ со стороны государства. Поскольку иммунитет - это привилегия аккредитующего государства, а не конкретного дипломата, то для отказа от него требуется согласие аккредитующего государства, в тех случаях, когда речь идет о производстве по делу против дипломата более низкого ранга.5 Признанный за государствами иммунитет от принудительного исполнения распространяется и на дипломатических агентов. При этом, п. 4 ст. 32 Конвенции предусматривает, что отказ от иммунитета от юрисдикции не означает отказа от иммунитета от исполнения решения.

Российским гражданам, предпринимателям и организациям заинтересованным в исполнении иностранного судебного решения в порядке нового судопроизводства, вынесенного против иностранного консула или консульского сотрудника (аккредитованного на территории Англии), следует помнить о том, что в отношении этих лиц действует консульский иммунитет, который по объему меньше дипломатического иммунитета. Консульский иммунитет регулируется Законом о консульских сношениях (Consular Relations Act) 1968 г., вводящим в действие на территории Соединенного Королевства Венскую конвенцию о консульских сношениях (Vienna Convention on Consular Relations) 1963 г.6

В гражданских и торговых делах консульские сотрудники, включая консула, не подлежат юрисдикции английских судов в отношении действий, совершенных ими при исполнении консульских функций. Двухсторонняя консульская конвенция России и Великобритании 1966 г.

1 Diplomatic Privileges Act 1964, Sched. I, Art. 37 (2).

2 Shaw v. Shaw (1979), 123 Sol. Jo., 142// Цит. no: P.M. North. Op. cit., P. 113.

1 Zoemsch v. Waldock (1964) 2 All E.R., 256, 265, 266; (1964) 1 Wales Law Review, 675, 695// Цит. no: P.M. North. Op. cit., P. 114.

4 Chzosh v. D"Rozario (1963) 1 Q.B., 106; (1962), 2 All E.R., 640//Цит. no: P.M. North. Ibid.

5 R.v. Madan (1961) 2 Q.B.I.; (1961) 1 All E.R., 640// Цит. no: Цит. no: P.M. North. Op. cit. P.l 16.

6 Woodliffe. M.L.R., 1969, N 32. P.59И P.M. North. Ibid.

предоставляя должностным лицам и сотрудникам консульства иммунитет от юрисдикции содержит ссылку на ст. 31 Венской конвенции о дипломатических сношениях (п. 1 а, в. с. и п. 3 ст. 1), подчеркивая, что личность консульского должностного лица и сотрудника консульства неприкосновенна (п. 1 ст. 17). Однако, иммунитет не действует в случае иска, вытекающего из договора, заключенного консульским должностным лицом или служащим, но которому такое лицо в определенно выраженной форме или косвенно не приняло на себя обязательств в качестве агента представляемого государства (мандатария), и кроме как в случае иска третьей стороны за вред, причиненный несчастным случаем в Соединенном Королевстве, вызванным дорожным транспортным средством, судном или самолетом. Причем в законе не проводится различия в зависимости от того принадлежит или нет транспортное средство консулу как частному лицу; произошла авария в связи с исполнением консульских функций или нет.

Аккредитующее государство может отказаться от консульского иммунитета. В части 1 и 2 ст. 45 Конвенции закреплено, что отказ государства должен быть ясно выражен и сообщен государству пребывания в письменной форме. В этом случае консульский сотрудник будет полностью подсуден юрисдикции английских судов, что, в свою очередь, откроет возможности для подачи иска и признания и исполнения иностранного судебного или арбитражного решения на территории Соединенного Королевства в порядке нового судопроизводства, предусматриваемом общим правом. Однако, при этом следует помнить о том, что отказ от иммунитета от юрисдикции не означает отказа от иммунитета от исполнения решения (ч. 4 ст. 45 Конвенции). Двухсторонняя консульская конвенция России и Великобритании 1966 г. закрепляет аналогичное правило. Поэтому российским юридическим и физическим лицам, заинтересованным в исполнительном производстве на территории Англии против лиц, обладающих там иммунитетом, потребуется также письменный и ясно выраженный отказ от иммунитета от исполнения решения.

THE PERSONS WHO HAVE IMMUNITY FROM THE JURISDICTION OF ENGLISH COURTS AND THE ENFORCEMENT PROCERURE IN CIVIL AND COMMERCIAL CASES

V.V. Shcherbakov

The Department of Civil and Labour Law Russian University of Peoples ’ Friendship Mik.luho-Mak.laya str., 6, 117198, Moscow, Russia

The article is devoted to the statutory and common law rules of English law providing the immunity of states, sovereigns, heads of states, diplomatic and consular officers from the national court’s jurisdiction and the enforcement procedure in civil and commercial matters. The conclusion that the absolute immunity doctrine is contrary to the national interests of the Russian Federation is made. The practical recommendations to the native country persons who are interested in filing a claim in English court or the recognition and enforcement of a foreign or domestic judgment against those persons who have immunity in the state of England are given.

Процессуальное положение государства как участника гражданского процесса основано на его суверенитете. Суверенитет государства предопределил появление теории государственного иммунитета. Виды иммунитетов государства: от иностранной юрисдикции; от предварительного обеспечения иска и принудительного исполнения иностранного судебного решения; от применения иностранного права; собственности государства и доктрина акта государства. Юрисдикционный иммунитет (процессуальный или судебный иммунитет в широком смысле слова) включает следующие виды иммунитета, которые тесно связаны между собой:

• o судебный иммунитет в узком смысле слова, т.е. неподсудность одного государства судам другого. Никакое государство без его согласия не может быть привлечено к суду другого государства. Иски к иностранному государству не могут рассматриваться без его согласия в судах другого государства;
• o иммунитет от предварительного обеспечения иска. В порядке обеспечения иска имущество одного государства не может быть подвергнуто никаким принудительным мерам, применяемым в порядке обеспечения иска (аресту, секвестру);
• o иммунитет от мер по принудительному исполнению решения. Недопустимо обращение мер принудительного исполнения судебного решения без согласия государства. Такими мерами могут являться наложение ареста на имущество государства либо понуждение государства к совершению определенных действий (воздержанию от их совершения).

Старейшая доктрина государственного иммунитета - теория абсолютного иммунитета. Она была широко распространена в ХГХ - начале XX в. Государство в силу своего суверенитета пользуется абсолютным иммунитетом в отношении всех своих действий независимо от их характера, оно не может быть ответчиком в судах другого государства без своего согласия. Теория абсолютного иммунитета, предоставлявшая государству право на иммунитет во всех случаях, начала подвергаться критике уже в конце XIX в.

В соответствии с теорией функционального (ограниченного) иммунитета государство пользуется иммунитетом только тогда, когда оно осуществляет суверенные функции. Следует различать действия государства, совершенные им в порядке осуществления государственной, публичной власти (jure imperii), и действия jure gestionis, когда государство выступает в качестве частного лица и иммунитетом не пользуется. Эта доктрина получила название "итало-бельгийской", так как бельгийские и итальянские суды с середины XIX в. стали применять правила, основанные на теории ограниченного иммунитета.

В начале XX в. на позиции концепции функционального иммунитета встали суды Швейцарии, а чуть позже - суды Франции, Греции, Египта. Окончательное утверждение этой теории в судебной практике и доктрине произошло после Второй мировой войны. Верховный суд Австрии 10 мая 1950 г. принял решение по делу Dralle v. Republic of Czechoslovakia, в котором процитировал решение бельгийского суда 1904 г.: "Иммунитет государств от юрисдикции иностранных судов может быть признан только тогда, когда этим затронут их суверенитет; это происходит только в том случае, когда действия относятся к политической жизни. Когда... государство... приобретает и владеет собственностью, заключает договоры, является кредитором и должником и даже занято в коммерции, оно не осуществляет исполнительную власть, а делает то, что могут делать частные лица".

В решении по делу Claim against the Empire of Iran (1963) Федеральный Конституционный Суд ФРГ проанализировал практику большого числа государств и нашел, что иммунитет иностранным государствам предоставляется только в отношении суверенных действий. Суд признал, что нельзя утверждать, якобы предоставление неограниченного иммунитета рассматривается как обычай, которому следует большинство государств.

Суды стран общего права (США и Великобритании) долго придерживались концепции абсолютного иммунитета (США - до 1950-х гг., Великобритания - до 1970-х гг.). В 1976 г. в США был принят Закон об иммунитетах иностранного суверена, окончательно закрепивший теорию ограниченного иммунитета. В 1988 и 1996 гг. в Закон внесены дополнения.

Иностранное государство пользуется иммунитетом от юрисдикции судов США и судов штатов. Иностранное государство не пользуется иммунитетом, если оно явным или подразумеваемым образом отказалось от своего иммунитета. Иностранное государство не может ссылаться на иммунитет, если иск основан на его коммерческой деятельности, осуществляемой в США, или на действии, совершенном в США в связи с его коммерческой деятельностью, или на действии, совершенном вне территории США в связи с его коммерческой деятельностью где-либо, если это действие имеет прямой эффект в США. Это центральное и самое важное исключение из принципа юрисдикционного иммунитета, предусмотренного Законом США.

Закон Великобритании о государственном иммунитете был принят в 1978 г. Иностранное государство пользуется иммунитетом от юрисдикции судов Соединенного Королевства (ст. 1(1)). Иностранное государство не пользуется иммунитетом в судебном разбирательстве, если оно само отказалось от иммунитета, возбуждает судебное разбирательство или вступает в уже начатое разбирательство. Иностранное государство не пользуется иммунитетом в отношении встречного иска. В Законе перечисляются ситуации, при которых иностранному государству не будет предоставлен юрисдикционный иммунитет в судах Великобритании:

• o коммерческая сделка или обязательство иностранного государства;
• o трудовой договор, заключенный с физическим лицом;
• o действие (бездействие) иностранного государства, повлекшее смерть, причинение вреда или утрату имущества;
• o интересы государства в отношении недвижимости, в отношении движимой или недвижимой собственности, приобретенной в порядке наследования, дарения;
• o права государства на различные формы интеллектуальной собственности;
• o участие государства в корпоративной или некоммерческой организации, арбитражное разбирательство;
• o иски in rem и in personam по морским делам;
• o некоторые налоговые вопросы.

В настоящее время наблюдается тенденция включать положения о функциональном иммунитете иностранного государства в законодательство по МЧП - Кодекс МЧП Турции устанавливает: "Юрисдикционные иммунитеты не предоставляются иностранному государству по правовым спорам, возникающим из частноправовых отношений. В таких спорах процесс может проводиться в отношении дипломатических представителей иностранного государства" (ст. 49 "Ограничения юрисдикционного иммунитета иностранных государств").

На международном уровне принцип ограниченного иммунитета закреплен в Европейской конвенции об иммунитете государств (1972) и Дополнительном протоколе к ней, в Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности (2004). Конвенция ООН 2004 г. одобрила формулу - общим правилом является принцип: государство пользуется иммунитетом от юрисдикции судов другого государства в отношении себя и своей собственности (ст. 5). К общему правилу установлены исключения - ситуации, при возникновении которых иммунитет государству не предоставляется, несмотря на отсутствие его согласия (ст. 10-17). Конвенция ООН содержит нормы, посвященные вопросам иммунитета государств от принудительных мер в связи с судебным разбирательством и исполнением решения.

Во всех национальных законах об иммунитете предусмотрено право иностранного государства ссылаться на свой иммунитет: Закон США - государство должно сделать заявление об иммунитете в суде. Государственный департамент США может участвовать в процессе от имени американского правительства, если, по его мнению, суд неправильно толкует закон. Вопрос о признании иммунитета иностранного государства решается судом.

Согласно английскому Акту заявление об иммунитете может быть сделано в суде непосредственно официальным представителем иностранного государства. Суд вправе обратиться в Министерство иностранных дел Великобритании, и сведения, полученные от него, для суда обязательны. Судебная практика континентальных стран (Швейцария, ФРГ, Франция) устанавливает, что заявление об иммунитете делается иностранным государством в суде по правилам местного гражданско-процессуального законодательства.

Все национальные законы об иммунитетах не имеют обратной силы. Это подтверждено судебной практикой США. В 1986 г. американские держатели облигаций, выпущенных правительством Китая в 1911 г., предъявили в американском суде иск к Правительству КНР. Американский суд пришел к выводу, что выпуск облигаций государственного займа следует квалифицировать как коммерческую деятельность, однако иммунитет китайского государства должен быть признан, поскольку Закон США 1976 г. не имеет обратной силы. На решение по данному делу сослался другой суд США при рассмотрении в 1988 г. иска американских держателей царских займов к правительству СССР. В иске было отказано со ссылкой на то, что Закон 1976 г. не имеет обратной силы1.

В 1982 г. в районном федеральном суде г. Нью-Йорка рассматривались групповые иски от имени американских держателей облигаций и сертификатов по займам Правительства Российской империи 1916 г. на сумму около 625 млн долл. СССР проигнорировал вызов в суд в качестве ответчика. Суд г. Нью-Йорка вынес два заочных решения, на основании которых СССР был обязан уплатить держателям облигаций 192,1 млн долл.

В 1986 г. судебные решения были направлены в МИД СССР для исполнения с предупреждением о возможности наложения ареста на имущество Советского государства. В ответной ноте МИД СССР отказался принять судебные решения к исполнению и подтвердил свою позицию абсолютного иммунитета. В ноте подчеркивалось, что любая попытка принудительного исполнения решений может иметь самые серьезные последствия для отношений СССР и США.

После обсуждения с представителями Госдепартамента США было принято решение о найме американского адвоката, который направил в суд г. Нью-Йорка ходатайство об аннулировании заочных решений и об отказе в иске. Вступление СССР в процесс через адвоката было произведено в порядке специального обращения, предусматривающего согласие на юрисдикцию суда для конкретной цели (защиты юрисдикционного иммунитета СССР и опротестования подсудности дела американскому суду).

Вступление СССР в процесс в порядке "специального обращения" было поддержано Министерством юстиции США и Госдепартаментом США, представившими в суд заявление "Об интересе США в благоприятном для СССР направлении дела". Представление этого документа основано на законодательстве США, которое уполномочивает Генерального атторнея (министра юстиции) США участвовать в любом судебном процессе, затрагивающем интересы американского государства.

Суд решением от 4 августа 1987 г. отменил свои заочные решения как ничтожные в связи с отсутствием юрисдикции. Суд признал, что выпуск займов является "коммерческой деятельностью" в силу Закона 1976 г. Однако обратной силы этот Закон не имеет и применяется только к отношениям, возникшим после его принятия. Поданная истцами апелляционная жалоба была отклонена Апелляционным судом США. Верховный суд США также отказал истцам в их ходатайстве, и решение от 4 августа 1987 г. осталось в силе2.

Однако очень часто государство, соглашаясь на подсудность суду другого государства, не соглашается на предварительное обеспечение иска в отношении своего имущества или применение к нему принудительных мер. Иммунитет от предварительного обеспечения иска и иммунитет от исполнения решения расцениваются как "последний оплот" государственного иммунитета. Применение обеспечительных и принудительных мер в отношении иностранной государственной собственности всегда расценивалось как наиболее серьезное посягательство на суверенитет. Ввиду этого суды предпочитают предоставлять иностранным государствам иммунитет от таких мер, который признается даже тогда, когда иностранному государству отказывается в предоставлении абсолютного судебного иммунитета.

Одновременно в современных условиях международные документы, законодательство и судебная практика большинства государств основаны на принципе ограниченного иммунитета иностранного государства от обеспечительных и принудительных мер (исключение - Европейская конвенция 1972 г., предусматривающая абсолютный иммунитет от исполнения). Применение обеспечительных и принудительных мер допускается в отношении собственности иностранного государства, используемой в коммерческих целях.

По общему правилу для исполнения судебных решений не требуется наличия связи между материальным объектом иска и собственностью, на которую обращается взыскание. Только Закон США 1976 г. устанавливает наличие такой связи как обязательное условие исполнения решения, вынесенного против иностранного государства. Однако в отношении определенных видов имущества (дипломатическая собственность, военная собственность, культурные ценности) продолжает существовать абсолютный иммунитет от обеспечительных мер.

В отечественной доктрине высказывается мнение, что в Российской Федерации наблюдается постепенный переход на позиции теории функционального иммунитета от обеспечительных мер1. АПК РФ закрепляет, что иностранное государство, выступающее в качестве носителя власти, обладает судебным иммунитетом по отношению к предъявленному к нему иску в российском арбитражном суде, привлечению его к участию в деле в качестве третьего лица, наложению ареста на его имущество, находящееся на территории РФ, и принятию по отношению к нему судом мер по обеспечению иска. Обращение взыскания на это имущество в порядке принудительного исполнения судебного акта арбитражного суда допускается только с согласия компетентных органов соответствующего государства, если иное не предусмотрено международным договором или федеральным законом (ст. 251).

Положения ст. 401 ГПК РФ признают абсолютный юрисдикционный иммунитет иностранного государства на территории РФ и устанавливают возможность привлечь любое иностранное государство к ответственности в судебных органах РФ только при наличии явно выраженного согласия этого государства. Российское гражданское процессуальное право основано на концепции "договорного" отказа от иммунитета.

Устанавливая подобные положения, российский законодатель рассчитывал, что другие государства, даже придерживаясь концепции функционального иммунитета, на условиях взаимности будут проводить такую же политику в отношении России. Подобный расчет полностью противоречит современной практике, о чем свидетельствуют иски, предъявленные в судах Франции и Швейцарии в связи с коммерческой деятельностью Российского государства, и принятие принудительных мер по отношению к собственности России в связи с предварительным обеспечением иска.

Эти прецеденты имели место до вступления в силу гражданско-процессуального законодательства РФ, и следовало бы сделать вывод, что государства соблюдают свои собственные законы, а не законы других стран. Если государство придерживается концепции функционального иммунитета, то нельзя ожидать, что оно будет нарушать положения своего собственного права и предоставлять абсолютный иммунитет государству, в законодательстве которого закреплена данная теория.

В 1986 г. при рассмотрении в американском суде иска к КНР в связи с обязательствами китайского правительства по займу 1911 г. Китай сделал заявление, что доктрина функционального иммунитета не может применяться за границей к коммерческой деятельности государств, которые не признают эту доктрину, а придерживаются концепции абсолютного иммунитета. Это заявление не было принято во внимание американским судом, поскольку при разбирательстве дела он применял свое собственное право - Закон 1976 г., основанный на теории функционального иммунитета.

Кстати, в Законе о МЧП Китая 2011 г. отсутствуют положения об абсолютном иммунитете государства.

Подобная практика недвусмысленно демонстрирует, что положения ст. 401 ГПК РФ являются устаревшими, не отражают реалий современной действительности и могут только причинить ущерб интересам России. Указанная норма процессуального законодательства противоречит положениям ст. 124 и 1204 ГК РФ: государство участвует в гражданско-правовых отношениях на равных началах со своими частными партнерами.

Доктрина абсолютного иммунитета, которой придерживается российское законодательство, не позволяет закрепить в процессуальных законах правила о заявлении об иммунитете от имени государства. Предполагается, что подобной проблемы просто не может возникнуть. Такое предположение не соответствует реальной действительности. На практике России приходилось делать такие заявления в иностранных судах: в деле по искам И. Щукиной и И.Коновалова заявление об иммунитете было сделано как путем направления ноты посольства России во Франции в МИД Франции, так и непосредственно во время судебного заседания по правилам французского гражданского судопроизводства.

Доктрина абсолютного иммунитета закреплена в праве некоторых других стран (Украина). Однако украинский законодатель предоставляет иммунитет иностранному государству только на условиях взаимности: "Когда... Украине, ее имуществу или представителям в иностранном государстве не обеспечивается такой же судебный иммунитет, который... обеспечивается иностранным государствам, их имуществу и представителям в Украине, Кабинетом министров Украины могут быть приняты к этому государству, его имуществу соответствующие меры" (ст. 79.4 Закона о МЧП).