Судебные решения и судебный прецедент как источники международного права. Судебная и арбитражная практика. Судебный прецедент Правовой обычай, правовая доктрина, судебная практика и судебный прецедент как источники международного частного права

Общеизвестно настороженное отношение российской правовой доктрины к прецеденту. Однако наше восприятие роли прецедента основано во многом на не вполне корректном понимании современной эволюции континентальной и англосаксонской систем права в этих вопросах. Обе системы признают, что у судьи или арбитра есть определенная свобода по толкованию правовых норм. Однако это и не вседозволенность, т.к. в любой системе права недопустимы произвольные судебные решения, подрывающие правовую определённость и законные ожидания сторон спора.

Лучше всего современное отношение международного права к роли прецедента и доктрине stare decisis описал один американский исследователь, назвавший «когнитивным диссонансом». С одной стороны, превалирует точка зрения о том, что судебные решения должны использоваться лишь как вспомогательные средства для определения правовых норм. Этот подход основан на ст. 38 Статута Международного Суда (МС) ООН, который канонично воспринимается как перечень источников международного права. С другой стороны, становится все сложнее не замечать того, что современные международные суды не только применяют и толкуют право, но и создают новые нормы.

Система общего права следует правилу stare decisis (буквально - не трогай то, что уже ранее решено), которое подразумевает нормативную силу ранее вынесенных судами решений при рассмотрении аналогичных дел. Или, иначе, можно сказать, что судьи связаны рассуждениями решений, вынесенных ранее другими судами. До 1966 года это правило соблюдалось Палатой Лордов в Великобритании неукоснительно (правило London Tramways ). Однако в 1966 году произошёл знаменательный поворот: в своем знаменитом Practice Statement (judicial precedent ) Палата Лордов заявила, что «слишком жесткая приверженность прецеденту может влечь за собой несправедливое разрешение конкретного спора, а также ограничивать развитие права», и зарезервировала за собой право отойти от ранних решений в тех случаях, когда это необходимо.

В свою очередь континентальная система права, где традиционно судья воспринимался лишь как уста закона, применяя абстрактные нормы к конкретным обстоятельствам дела, также эволюционировала в сторону более мягкого подхода. Многим известна ст. 5 ГК Франции, которая запрещает судам создавать общие правила в конкретном решении. В этом запрете самым очевидным образом отражается порожденный французской революцией принцип разделения властей. Однако с течением времени и событий судебная практика во Франции начала играть все более важную роль: 90% французских судей следуют решениям вышестоящих судов из-за опасения отмены своего решения на стадии апелляции.

Кроме того, в странах континентальной системы права на верховные суды была возложена задача по созданию и развитию устойчивой и предсказуемой судебной практики, что ещё больше сблизило ее с системой общего права. Уместно привести в этом отношении слова одного из классиков современной компаративистики: «все знают, что суды континентальной системы права используют прецеденты, так же как все знают, что суды общей системы права выделяют решения, которым они не хотят следовать, и иногда отменяют ранее вынесенные решения» (G. Merryman: “The Civil Law Traditions” , 1985).

В международном правосудии ситуация с прецедентом начала меняться с 1990-х годов, и связано это с появлением судов новой волны, которые, в отличие от того же МС ООН, обладали обязательной юрисдикцией и доступом в суд частных лиц. При этом проблема прецедентной силы предыдущих судебных решений рассматривается в нескольких направлениях. Во-первых, это обязательность для самого суда вынесенных ранее собственных решений. Во-вторых, для тех международных судов, где есть апелляционная инстанция (Трибуналы по Югославии и по Руанде, ОРС ВТО, ЕСПЧ, Суд ЕС) или надзорное производство (Суд ЕС) - это вопрос о нормативности решений апелляционной или надзорной инстанции для нижестоящих судов (так называемый «вертикальный прецедент»). В-третьих, вопрос о прецедентной силе решений международных судов для всех иных международных судебных учреждений («горизонтальный прецедент»).

Каждый международный суд проблему прецедентной силы своих решений решал по-своему и с разной степенью успеха. В наиболее сложном положении оказался МС ООН, чья юрисдикция и, соответственно, востребованность целиком зависели от согласия исключительно государств (ни международные организации, ни, тем более, частные лица не могут быть сторонами спора в МС ООН). В Статуте Суда, а также в Статуте его предшественника (Постоянной палаты международного правосудия Лиги Наций (1922-1946)), судебным решениям отводится роль вспомогательных средств для определения подлежащих применению судом правовых норм. Это дополнено жестким указанием в ст. 59, согласно которой «решение Суда обязательно лишь для участвующих в деле сторон и лишь по данному делу». Очевидно, авторы обоих Статутов и государства не хотели давать судам право создавать правовые нормы, исключив применение для них доктрины stare decisis .

В этой ситуации МС ООН пришлось проявлять максимум осторожности, если не деликатности, чтобы выстроить свою собственную практику. Во многих своих решениях Суд открыто заявлял, что Суд не может подменять собой законодателя (Fisheries case , 1974, п. 53), а у него нет обязательств следовать ранее принятым решениям (Сontinental Shelf (Libya v Malta ) , 1984, п. 42). При этом Суд всегда исходит из своей обязанности следить за единством судебной практики, используя для этого ссылки на свои ранние решения как на устоявшуюся практику (established case law, jurisprudence constante ), одновременно подчеркивая свою готовность пересмотреть практику исходя из изменившихся условий. Примечательно в этой ситуации оставшееся незамеченным в отечественной литературе особое мнение российского судьи МС ООН В. Корецкого, вынесенное в 1966 году по делу South West Africa (Liberia v. South Africa) : «решение Суда является окончательным и обязательным не только для сторон, но и для самого Суда». На сегодня можно сказать, что решения МС ООН выступают как де-факто прецедент для Суда, но не для третьих государств или других международных судов.

ЕСПЧ сегодня исходит из того, что отход от устоявшейся практики будет оправдан, если речь идет о приведении судебного толкования Конвенции в соответствие сегодняшним потребностям общества (см. решение по делу Cossey ). А Апелляционная Палата Международного Трибунала по бывшей Югославии сформулировала свое понимание роли «вертикального прецедента» следующим образом: отход от устоявшейся практики возможен, когда есть убедительные причины в интересах правосудия принять иное решение. Это включает в себя случаи, когда очевидно, что предыдущее дело было неправильно разрешено вследствие неверного использования применимого права (решение Апелляционной палаты МТБЮ по делу Prosecutor v. Aleksovsk , para. 108).

В случае с ОРС ВТО ситуация осложнилась тем, что на первой инстанции споры должны были рассматриваться ad hoc третейскими группами, создаваемыми лишь для конкретного спора, а у постоянно действующего Апелляционного органа отсутствовала какая-либо возможность отправить дело на новое рассмотрение на первую инстанцию со своими указаниями. При этом Апелляционный орган был вынужден решать задачу создания устойчивой практики для обеспечения безопасности и предсказуемости международной торговой системы. В деле US - Stainless Steel Апелляционный орган, отменяя решение третейской группы, указал, что «за исключением случаев наличия убедительных причин (cogent reasons ), судебное учреждение должно разрешать схожие правовые вопросы схожим образом в последующих делах» (p.p. 160-162). «Убедительными причинами» Апелляционный Орган назвал упомянутые выше решения других международных судов, установив тем самым очень высокую планку, при которой допускается отход от устоявшейся практики.

Говоря о «горизонтальном прецеденте», то есть об использовании международными судами решений других органов международного правосудия, то нужно отметить, что на сегодня нет никакой жесткой обязанности для судов этого делать. Конечно, это резко увеличивает риск разного толкования одних и тех же вопросов, что самым негативным образом сказывалось бы на правовой определенности. Например, в отсутствие апелляционной инстанции инвестиционные трибуналы самым кардинальным образом разошлись во мнениях в отношении целого ряда ключевых положений инвестиционных договоров, начиная с понятия «инвестиции» для установления юрисдикции по спору и заканчивая зонтичной оговоркой и применением положений о режиме наибольшего благоприятствования при определении юрисдикции трибунала.

Конечно, международные суды смотрят за практикой друг друга в той степени, в которой это возможно. С каждым годом это становится все более затруднительно, т.к. на сегодня существует уже боле 15 тыс. различных решений международных судов и трибуналов. Естественно, это не идет ни в какое сравнение с 4 млн прецедентов в праве США, но все же цифра внушительная. Это приводит к тому, что среди судебных решений идет настоящий дарвиновский отбор для целей их использования другими международными судами. Дальнейшая жизнь решения за пределами конкретного спора зависит от многих факторов. Например, кем вынесено то или иное решение. Понятно, что решение МС ООН будет смотреться более авторитетно, чем, например, решение только что созданного регионального экономического суда. Многое зависит от убедительности аргументов и от языка, на котором изложено решение. К сожалению, реальность такова, что решения международных судов на русском языке вряд ли будут пользоваться популярностью среди других судов при отсутствии аутентичного перевода.

В заключение можно привести меткое замечание одного из авторов, который сказал, что международное право располагается где-то посередине между системой англосаксонской и континентальной системами права в части открытого признания роли прецедента. Прецедент в международном праве существует де-факто, однако, суды крайне редко используют слово «прецедент» и не признают в решениях, что они создают нормы международного права.

Такая ситуация полностью устраивает государства. Они молчаливо признают для себя и роль прецедента, и нормотворчество международных судов, но не хотят сделать это официально. Это означало бы отказ от принципа согласия государств на обязательность для них правовой нормы. Кроме того, государства хотят остаться основными создателями норм международного права, и последнее слово хотят оставить за собой (или им так хочется думать). Международные суды это понимают и принимают правила игры.

― понятие судебного прецедента;

― судебные прецеденты в международном праве;

― судебные прецеденты в национальном праве.

К источникам МЧП относится прецедент. Яркий пример – это решения Европейского суда по правам человека. Европейский суд по правам человека принял ряд решений, которые касались права собственности.

Они обязательны на территории Российской Федерации, то есть при решении каких-то вопросов на сегодняшний день можно прямо ссылаться на решения Европейского суда по правам человека, потому что при ратификации Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод 1950 г. в акте ратификации наше государство четко указало, что признает для себя обязательными решения Европейского суда по правам человека. На них можно ссылаться в судебном и арбитражном процессе.

Весьма часто юридические и физические лица обращаются за защитой их права собственности, установленного ст. 1 Протокола №1 к Европейской конвенции 1950 г. от 20 марта 1952 г. Данная статья устанавливает, что каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Примером может быть Постановление ЕСПЧ от 25 июля 2002 г. по делу «Совтрансавто холдинг» против Украины. Заявитель, российское акционерное общество международных перевозок "Совтрансавто Холдинг", основанное в 1993 году, зарегистрировано в г. Москве. В период с 1993 по 1997 год заявителю принадлежали 49% акций украинского акционерного общества открытого типа "Совтрансавто-Луганск".

Ссылаясь на ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции, заявитель утверждал, что вследствие регистрации властями г. Луганска неправомерных решений компании "Совтрансавто-Луганск" он потерял контроль над деятельностью и имуществом этой компании. Заявитель также утверждал, что полученная им компенсация в результате ликвидации компании "Совтрансавто-Луганск" явно не соответствует принадлежавшей ему доле в уставном капитале компании. Ссылаясь на ст. 14 Конвенции, заявитель посчитал себя жертвой дискриминационных действий со стороны украинских властей, целью которых было "защитить национальные интересы Украины", защищая при этом права украинской компании в ущерб правам заявителя.

Учитывая, что власти Украины не изымали имущество заявителя, ЕСПЧ отметил: что касается права, гарантируемого ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции, эти позитивные обязанности могут предполагать принятие определенных мер, необходимых для защиты права собственности (см., среди прочего и mutatis mutandis, Постановление Европейского суда по делу "Лопес Остра против Испании" (Lopez Ostra v. Spain) от 9 декабря 1994 г., Series A, № 303-С, § 55), как и в деле, где речь идет о судебном разбирательстве, в котором сторонами выступают физические или юридические лица. В частности, это налагает на государство обязательство соблюдать судебную процедуру, которая должна претворять в жизнь необходимые гарантии судебного разбирательства и которая, при этом, позволит национальным судам эффективно и справедливо разрешать все вопросы между частными лицами.

Принимая во внимание вышеупомянутое, Европейский суд установил, что то, как происходило и чем завершилось судебное разбирательство, а также состояние неуверенности, которому подвержен заявитель, нарушает "справедливый баланс" между существующими общественными интересами и положениями о защите права заявителя на уважение его собственности. Следовательно, государство не выполнило свое обязательство обеспечения эффективного пользования заявителем его правом собственности, гарантируемым ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции.

Таким образом, в данном деле ЕСЧП было констатировано нарушение ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.

В последнее время внимание к ЕСЧП было привлечено в связи с «делом ЮКОСа». В начале марта 2010 г. в Европейском суде по правам человека прошло первое заседание по делу ОАО "Нефтяная компания ЮКОС" против России. Суть притязаний заявителя заключается в том, что фактически против ОАО «НК ЮКОС» была предпринята экспроприация, ее имущество отчуждено в пользу компаний, контролируемых государством, в связи с чем заявитель требует значительную компенсацию.

Таким образом, ЕСПЧ обеспечивает международную защиту нарушенных, в частности, прав собственности, процессуальных прав и иных прав. При этом в функции ЕСПЧ не входит восстановление нарушенного права, его непосредственная защита относится к компетенции национальных судов.

Правовые позиции ЕСПЧ, носящие характер международных прецедентов, могут явиться основой для принятия решений по конкретным делам в национальных судах с участием юридических лиц. В федеральном законе РФ от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» указано, что «Российская Федерация в соответствии со статьей 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации». Таким образом, международные прецеденты ЕСЧП должны применяться в правовой системе Российской Федерации при разрешении споров с участием юридических и физических лиц.

Введение

Глава 1. Теоретический аспект судебного прецедента как источника права

1.1. Общие вопросы судебного прецедента (историко-правовой аспект)

1.2. Понятие, структура и виды судебного прецедента

Глава 2. Судебный прецедент в странах романо-германской правовой семьи

2.1. Использование судебного прецедента в качестве источника в странах континентальной Европы

2.2. Судебный прецедент в российской правовой системе

2.3. Судебные акты высших судебных органов Российской Федерации и Европейского Суда по правам человека как источник права

Заключение

Список использованных нормативных правовых актов и литературы

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Произошедшие в последнее десятилетие коренные изменения в нашем государстве, вывело общество на новый этап своего развития. В последние годы существования СССР, а затем и в России произошли существенные изменения в правовом регулировании общественных отношений. Результатом реформ, проводимых в нашем государстве, стало предоставление более широких возможностей для осуществления инвестиционной и коммерческой деятельности как иностранным, так и отечественным физическим и юридическим лицам за рубежом и в России.

Наряду с развитием внешнеэкономической деятельности с участием предприятий, в современной России увеличилось число культурных и научно-технических связей, а также семейных, трудовых и иных отношений с участием иностранных граждан.

Все эти обстоятельства имели и продолжают иметь большое значение для развития современного международного частного права в нашей стране.

Все изменения в обществе, в первую очередь, затрагивают право как основной регулятор общественных отношений. С появлением новых отношений необходимо становление новых правовых институтов, которые отчасти заимствуются из зарубежного права.

Использование новых институтов на современном этапе развития российского общества невозможно без применения мирового опыта. Использование в России новых институтов международного частного права должно происходить с учетом особенностей характера правовой системы нашего государства. Простое копирование зарубежных институтов (даже самых совершенных и передовых) может не только не оказать положительного эффекта на развитие нашей правовой системы, но и оказать негативное влияние на нее. В связи с этим, необходимо при заимствовании таких институтов всестороннее, полное исследование их становления, развития и действия в самых различных правовых системах.

Одним из приоритетных направлений любого правового государства, является становление независимых органов законодательной, исполнительной и судебной власти.

Законодательные акты являлись и продолжают оставаться основным источником права в России, несмотря на то, что законы не всегда оперативно способны урегулировать постоянно развивающиеся общественные отношения. Судебная власть в правовом государстве призвана защищать права и интересы как физических, так и юридических лиц. При этом не допускается отказ в правосудии под предлогом неясности или недостаточности закона, и именно в таких случаях судебные органы осуществляют судебное правотворчество.

В последнее время актуальным стал вопрос о распространении сферы деятельности судебного прецедента как источника международного частного права и возможности его применения (трансформации) на российскую правовую почву, так как в условиях расширяющихся международных экономических, торговых связей, развития рыночных отношений, гражданского оборота их участниками стали физические и юридические лица. При этом возрастает роль судебной практики, судебного прецедента.

Появление и дальнейшее развитие судебного прецедента складывалось по-разному, в зависимости от того в какой правовой системе он действовал.

Родиной судебного прецедента является правовая семья "общего права", а именно - Англия. В Англии возникло прецедентное право и в дальнейшем оказало влияние на развитие права во всех странах, находившихся под английским влиянием. Помимо этого, судебный прецедент является одним из основных источников права в США.

В странах континентальной Европы акты высших судебных органов не получили такого признания как в странах англосаксонской правовой семьи, однако стали активно использоваться в качестве вспомогательного (дополнительного) источника права.

Отечественная правовая наука до сих пор, как и в советский период, разделена на два лагеря, один из которых полностью отрицает возможность существования прецедента на территории России, а другой признает за решениями высших судов силу источника права.

По мнению диссертанта, в современных условиях является актуальным признание за высшими судебными органами России функций по выработке судебных прецедентов.

Актуальность диссертационного исследования обусловлена также непосредственным участием российских физических и юридических лиц в международном торговом и гражданском обороте, требующем определенных знаний и опыта в наиболее эффективном использовании такого источника международного частного права как судебный прецедент в вопросах защиты своих прав и законных интересов при разрешении возникающих конфликтных ситуаций и гражданских дел иностранными судами.

Изложенные обстоятельства обусловили актуальность данного диссертационного исследования.

Степень разработанности темы в юридической литературе. В рассматриваемом объеме и аспекте исследований судебного прецедента в международном частном праве не проводилось.

Имеющиеся работы касались исследований проблем прецедента либо в пределах отдельных правовых систем, либо отдельных государств и отдельных вопросов прецедента.

К таким работам следует отнести диссертационные исследования Т.В. Апаровой1, О.А. Жидкова2, М.А. Никифоровой3 и И.Ю. Богдановской4, но все они были выполнены в иных социально-экономических условиях России, когда отсутствовали рыночные отношения, российские физические и юридические лица не являлись участниками международного гражданского оборота. Поэтому указанные работы не влияют на существо диссертационного исследования и не колеблют его основных положений.

Объект исследования - общественные отношения, связанные с возникновением, развитием и применением судебного прецедента в различных правовых системах современности.

Предмет исследования - теоретические и практические вопросы создания и применения судебного прецедента как источника международного частного права в англосаксонской, романо-германской правовой семье, а также научное обоснование наличия судебного прецедента в странах, не относящихся к семье общего права.

Цель и задачи исследования. Целью данной работы является комплексный анализ возникновения, развития и действия судебного прецедента как источника международного частного права в различных правовых семьях современности.

Такая цель предопределила следующие задачи диссертационного исследования:

Анализ процессов возникновения, развития и действия судебного прецедента в англосаксонской правовой семье;

Выявление специфики применения судебного прецедента в Англии и США;

Формирование определения понятия судебного прецедента как источника права;

Раскрытие основных видов, структуры судебного прецедента;

Анализ взаимоотношения судебного прецедента с законом в странах общего права;

Изучение места судебного прецедента в странах романо-германской правовой семьи;

Рассмотрение процесса создания и действия судебного прецедента в странах

континентальной Европы;

Анализ проблемы становления и развития судебного прецедента в российской правовой системе;

Исследование и обоснование предпосылок для признания за высшими судами РФ нормотворческих функций;

Анализ решений Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, обладающігх прецедентным характером и обоснование их применения в качестве источника права в России;

Разработка предложений по закреплению на законодательном уровне за актами высших судебных органов силы источника права;

Изучение места судебных прецедентов Европейского Суда по правам человека в отечественной правовой системе.

Методологическую основу данного исследования составили современные методы познания и получения научного результата. В процессе исследования применялись общенаучные, частные и специальные методы познания: исторический, сравнительно-правовой и системный. В рамках данного исследования автор также использовал диалектические и логические приемы (анализ, синтез и обобщение).

Теоретической основой диссертации являются работы отечественных и зарубежных авторов.

Из отечественных авторов теоретической основой исследования явились труды таких авторов как: С.С. Алексеева, Л.П. Ануфриевой, Н.А. Баринова, М.М. Богуславского, Г.К. Дмитриева, В.П. Звекова, Л.А. Лунца, И.С. Перетерского, А.А. Рубанова, М.Г. Розенберга, О.Н. Садикова, Т.Н Сафронова, А.Ы. Сергеева, А.С. Скаридова, Е.А. Суханова, Ю.К. Толстого, Н.В. Тригубович, В.Ф. Яковлева и др.

Общая характеристика судебной системы и судебного прецедента, сравнение его с другими источниками права, а также вопросы его применения как в странах англосаксонской, так и романо-германской правовых семьях

рассмотрены в работах зарубежных авторов Э. Лннэрса, Л. Барака, П. Бромхеда, Э. Дженкса, Р.Кросса, П. Порта, Р. Уолкера, Дж. Четира, а также в работах отечественных правоведов таких как - Т.В. Апаровой, PI.EO. Богдановской, В.В. Бойцовой, JT.B. Бойцовой, Г.В. Демченко, О.А. Жидкова, С.К. Загайновой, С.Л. Зивса, П. Люблинского, А.А. Максимова, Н.А. Подольской, А.К. Романова и других.

Сравнению англосаксонской и романо-германской правовой семьи, и соответственно источников в данных семьях, к которым относится судебный прецедент, посвящены работы Р. Давида, К. Жоффе-Спинози, М.Н. Марченко, А.Х. Саидова и других.

В нашем государстве дореволюционного периода проблемам судебного правотворчества посвящены труды Е.С. Васьковского, Г.П. Верболовского, Д.Д. Гримма, A.M. Гуляева, Г.В. Демченко, Я.Г. Есиповнча, Н.М. Коркунова, С.А. Муромцева, Е.Н. Трубецкого и других ученых.

Вопросы о роли и месте судебной практики в социалистическом праве были посвящены многие работы СИ. Вильнянского, А.А. Пионтковского, И. Тишкевича, В.А. Туманова, М.С. Ходунова, П. Орловского и других авторов.

В последнее десятилетие вопрос о создании судами нормы права стал одним из наиболее актуальных и именно этой проблеме в настоящее время уделяется повышенное внимание, что нашло отражение в работах Т.В. Апаровой, М.В. Баглая, А. Белова, Г.А. Гаджиева, П.А. Гука, Т.Н. Гуровой, В. Жуйкова, В.Д. Зорькина, М.В. Кучина, Л.В. Лазарева, В.М. Лебедева, Р.З. Лившица, Е. Мартынчика, А.Н. Медушевского, Т.Г. Морщаковой, B.C. Нерсесянца, С. Окуневича, Н.А. Подольской, А.Х. Саидова, В.Н. Синюкова, Л.В. Смирнова, Е.И. Спектор, Ю.А. Тихомирова, Б.С. Эбзеева, Ю.Х. Яхина и других.

Нормативную основу данного исследования составляют: Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, Конституция РФ от 12 декабря 1993 года, федеральные конституционные законы РФ,

федеральные законы РФ, судебные решения Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ.

Научная новизна диссертации характеризуется комплексным анализом возникновения, развития и действия судебного прецедента в различных правовых семьях современности, проведенным впервые в науке международного частного права. Определяется авторское понятие судебного прецедента, а также его взаимоотношение с законодательным актом. В своем исследовании автор анализирует перспективы возможного становления и развития судебного прецедента в российской правовой системе, выявляет предпосылки для признания за высшими судебными инстанциями РФ нормотворческих функций и формулирует предложения по закреплению за ними силы источника права.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту. По итогам исследования автором выносятся на защиту следующие результаты:

1. Рассмотрен теоретический аспект судебного прецедента в семье общего права и отмечены особенности применения данного источника права в Англии и США.

2. Сформулировано авторское определение понятия судебного прецедента как решение высших судебных органов по конкретному делу, результатом которого является создание либо толкование существующей нормы права, являющееся обязательным для них самих и всех нижестоящих судов, и подлежащее официальному опубликованию, которое делает его общеизвестным.

3. Изучено современное положение судебного прецедента в системе других источников общего права в сравнительном плане и сделан вывод о том, что в последние десятилетия законодательные акты играют значительную роль наряду с прецедентами.

6. Обосновывается положение о том, что в современной России нет причин, препятствующих закреплению за высшими судебными органами Российской Федерации нормотворческих функций.

7. Сделан вывод о том, что наряду с иными источниками права, ряд актов Конституционного Суда РФ можно считать регулятором общественных отношений.

8. Доказывается, что Постановления Пленумов Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ по разъяснению правильного понимания и применения на практике законов, а также решения по конкретным делам о признании недействительными нормативных актов, не соответствующих действующему законодательству являются источниками современного российского частного права.

9. Вносится предложение о дополнении Федерального Конституционного Закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" и Федерального Конституционного Закона,?Об Арбитражных судах в Российской Федерации" положениями, закрепляющими за некоторыми актами высших судебных органов силы судебного прецедента как источника международного частного права.

10. Сделан вывод о том, что в настоящее время судебные прецеденты Европейского Суда по правам человека являются источником отечественного международного частного права, так как они подлежат обязательному исполнению государствами - членами Совета Европы.

Теоретическая и практическая значимость диссертационной работы. Теоретическое значение диссертации заключается в том, что сформулированные в ней положения и выводы могут быть использованы в дальнейшей научно-исследовательской работе, а также для наиболее глубокого осмысления двух основных правовых семей современности и, в частности, судебного прецедента как источника международного частного права, а также воздействия полученных выводов и положений на российскую правовую систему. Сформулированные в работе, предложения о легализации судебного прецедента в качестве источника международного частного права в нашем государстве, могут быть использованы при совершенствовании действующих нормативных актов.

Практические выводы, содержащиеся в диссертации, способны найти применение при разработке учебного материала и чтения лекций студентам ВУЗов по курсу "Международное частное право", а также могут быть положены в основу нового курса "Прецедентное право РФ", необходимость введения которого с каждым годом возрастает.

Апробация результатов исследования.

Диссертация подготовлена на кафедре международного частного права ГОУ ВПО "Саратовская государственная академия права", где проведены ее рецензирование и обсуждение.

Положения диссертационного исследования нашли свое отражение в выступлении на международной конференции:

1. Международная V научно-практическая конференция молодых ученых "Актуальные проблемы частноправового регулирования". Самара, 2005г. 22- 23 апреля.

2. Всероссийская конференция "Актуальные проблемы права собственности". Саратов, 2003г. 24-25 сентября.

Структура диссертации.

Работа состоит из введения, двух глав, которые в совокупности объединяют пять параграфов, заключения и списка использованных нормативных актов и литературных источников.

Общие вопросы судебного прецедента (историко-правовой аспект)

Интенсивное развитие в последние годы гражданско-правовых, трудовых и семейных отношений с участием иностранного элемента в нашем государстве, привело к увеличению интереса к международному частному праву, как со стороны правоведов, так и практических работников. В современных условиях "для участия во внешнеэкономических связях, заключения внешнеэкономических сделок необходимо, - пишет Н.А. Баринов, -знать не только российское право, но и нормы международного частного права, адекватно отражающие сложившиеся в обществе отношения"1.

Термин "международное частное право" впервые был предложен судьей Верховного Суда США, профессором Джозефом Сгори в конце 1834 года и употреблялся наряду с уже существовавшим в то время термином "коллизионное право". О соотношении двух терминов высказывались многие ученые, среди которых следует отметить М. Гаррисона, Р. Дейвиса, считавших, что термины "коллизионное право" и "международное частное право" употребляются как взаимозаменяемые и означают внутригосударственную систему правовых норм для разрешения следующих коллизий: 1) суды какого государства должны рассматривать спор и 2) право какого государства следует применить".

Термин "международное частное право" характеризует данную отрасль права как частное. Изучая проблему взаимоотшения публичного и частного права, Т.Н. Сафронова отметила, что публичное право по сути своей произведено от права частного.

Проблему взаимодействия частного и публичного права рассматривал и В.Ф. Яковлев. Так, в частности, он пишет: "Теперь стало ясно, что главные слагаемые системы права, ее основные подразделения - право частное и право публичное. Если нет развитого частного права, рассчитывать на эффективное развитие общества не приходится. Если нет развития публичного права, частное права не может быть действенным" .

В современных условиях частное право является основой рыночной экономики и соответственно предпринимательской деятельностью. На это справедливо указывает Е.А. Суханов, который отмечает: "Одной из главных черт нового правопорядка, сложившегося в результате социально-экономических преобразований последнего десятилетия, является возрождение и законодательное закрепление частного права"1.

На современном этапе развития международного частного права существует достаточно большой круг источников, регулирующих отношения в данной сфере. К таковым относят как внутренние источники отдельного государства, являющиеся результатом деятельности государственных органов, так и внешние источники, представляющие собой согласованную волю различных государств.

Однако, несмотря на разделение источников на внутренние и внешние, "предметом регулирования в обоих случаях являются одни и те же отношения, а именно гражданско-правовые отношения международного характера"1.

Таким образом, сейчас международное частное право перестало быть исключительно коллизионным и содержит большой массив норм, которые носят унифицированный характер.

Как уже было отмечено, в последнее время международное частное право привлекает к себе внимание многих правоведов, которые высказывают свое мнение о предмете, методе и иных аспектах данной отрасли.

В своей статье "О природе международного частного права" С.Н. Лебедев исследует природу данной отрасли права и делает вывод о том, что международное частное право следует рассматривать как особую отрасль цивилистического по своему содержанию2.

Что касается предмета международного частного права, то большинство авторов склоняются к тому, что предметом являются отношения, имеющие международный характер, причем международно-частный характер в связи с присутствием "иностранного элемента" .

В настоящее время под международным частным правом понимается совокупность норм, регулирующих гражданско-правовые, семейные и трудовые отношения с участием иностранного элемента.

Для данной отрасли права свойственно наличие двух методов регулирования указанных отношений: коллизионного и материально-правового.

Как отмечает Г.К. Дмитриева, "Оба они направлены на преодоление коллизии права и особо зримо это проявляется в категории автономии воли, в конечном итоге, направленном на преодолении коллизии права"4.

Материально-правовой метод является наиболее совершенным, в связи с тем, что при его использовании происходит непосредственное применение материальной нормы. В свою очередь, коллизионный метод регулирует общественные отношения косвенным образом посредством выбора права, подлежащему применению в том или ином случае. Следует отметить, что данные методы непосредственным образом связаны между собой. Использование коллизионных норм невозможно без применения материальных норм. Так, судьи при разрешении дела применяет коллизионную норму отечественного права, а затем материальное право, к которому она отсылает.

Несмотря на большое количество конвенций, содержащих материальные нормы, унификация национального права не затрагивает все области общественных отношений, а содержание и применение международных договоров более сложны при применении, чем внутренне законодательство. Поэтому на первое место в регулировании частноправовых отношений с участием иностранного элемента выходит коллизионный метод.

Понятие, структура и виды судебного прецедента

Определение судебного прецедента. Развитие общественных отношений постоянно сопровождало человечество на всех этапах его существования. Эти отношения регулировались законом либо обычаем, которые не могли охватить собой многообразие развивающейся жизни.

Процесс создания закона является достаточно длительным, который, как правило, отстает от жизни и не успевает удовлетворять ее постоянно растущие потребности. В случае оперативного урегулирования законодателем общественных отношений могут появиться негативные последствия такой деятельности, заключающиеся в неточной, расплывчатой формулировке законодательной нормы, вызванные отсутствием достаточных знаний о возникшем явлении.

Помимо этого, существование закона в языковой форме всегда несет в себе потенциал прецедента, ибо не одна языковая составляющая не способна идеально совместить реальность - общественные отношения - и право. Разночтение, недосказанность и несостыкованность закона и действительности обязательно станут уделом раздумий судей1.

Общественные отношения никогда не останавливаются в своем развитии, тогда как в деятельности законодателя неизбежны паузы и перерывы. Помимо этого, законодательство не может всего предвидеть и содержит в себе неизбежные пробелы. Так, возникающие вопросы права, которые не могут ждать решения их законодателем, в отдельных случаях разрешаются практикой. Решение, принятое в одном спорном случае, становится прецедентом для последующих однородных случаев. Таким образом, путем прецедентов создаются правовые нормы".

Во многих государствах существует правило, согласно которому суд не вправе отказываться от рассмотрения дела под предлогом неясности, неполноты и противоречия законов. В таких случаях суд, сталкиваясь с новыми, не урегулированными законодательством, жизненными отношениями, разрешает возникшие на основе этих отношений конфликты. Единожды решив дело, суд уже считает себя связанным своим решением. В других аналогичных случаях суд будет им руководствоваться. В итоге суд создает право судебного прецедента в дополнение к существующим нормам закона.

В итоге появление судебного прецедента продиктовано преодолением пробелов законодательства, когда необходимо разрешение спорного вопроса, соблюдая и защищая интересы обратившегося к нему сторон, а также урегулированием общественных отношений в случаях неточности, неполноты законодательной базы.

В правовой науке слово "источник" имеет несколько значений: литературное, формальное, историческое и юридическое. Как правило, источник права рассматривается в юридическом значении, под которым понимают "конкретные процедуры, формы и процессы, с помощью которых право приобретает свою реальность ". К таким источникам английского права относятся обычай, законодательство и прецедент, среди которых основным является прецедент.

Понятие прецедента содержится во многих трудах как зарубежных, так и российских правоведов.

Так, юридический прецедент характеризуется как "судебное или административное решение по конкретному юридическому делу, которому придается сила нормы права, и которым руководствуются при разрешении сходных дел"".

Более подробные дефиниции судебного прецедента даны в работах по сравнительному правоведению.

По мнению Мак Кормика и Саммерса: "Прецеденты - это более ранние решения, которым следуют суды при принятии последующих решений1".

В энциклопедическом справочнике "Правовые системы стран мира" под судебным прецедентом понимается "решение высших судов, имеющее обязательную силу для них самих и нижестоящих судов"".

В своей книге "Основные правовые системы современности" Р. Давид дает следующее определение судебного прецедента: "Судебный прецедент -это решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел, либо служащее примерным образцом толкования закона, не имеющим обязательную силу3".

B.C. Нерсесянц считает, что "судебный прецедент - это судебное решение по конкретному делу, имеющее значение общеобязательного правила для такого решения всех аналогичных дел. Право применять решения, имеющие значение прецедента, имеют лишь высшие судебные инстанции4".

С. А. Иванов под судебным прецедентом понимает "однажды сформулированное судебное решение, которое используется как обязательный образец для решения всех последующих аналогичных дел2" .

Схожей точки зрения придерживается Э.Э. Понтович. В частности он пишет: "Судебный прецедент есть такая форма образования права, которая признание за правилом поведения свойства и значения правовой нормы связывает с тем, что правилом этим уже руководился данный или другой суд при решении дела6".

Анализ вышеприведенных определений показывает, что одни авторы акцентировали свое внимание на обязательности исполнения таких решений, другие на судебных инстанциях, чьи решения можно считать судебным прецедентом. Однако, полного определения, отражающего действительное положение данного источника права, ни в одной из работ не было дано.

Практически никто из правоведов в определении судебного прецедента, кроме А.Я. Сухарева, не указал на то обстоятельство, что он является результатом деятельности только высших судебных органов по рассмотрению конкретного дела. Родиной классического прецедентного права является Англия, где решения только двух высших судов - Палаты лордов и Апелляционного суда - признаются источниками права - судебными прецедентами. Исследуя английское право, М.Н. Марченко отмечает: "Говоря прецеденте как об источнике права и как о результате правотворческой деятельности судов, следует особо отметить, что речь идет о деятельности не всех судов, а только высших судов ".

Судебный прецедент подлежит обязательному применению в дальнейшем как судом, создавшим его, так и всеми нижестоящими судебными органами. Трудно согласиться с Р. Давидом, который утверждает, что "судебное решение по толкованию закона не имеет обязательной силы ".В этом случае речь идет об одной из разновидности судебного прецедента, целью которого является исключительно толкование действующей нормы права, а не создание новой. Ярким примером, подтверждающим вышеизложенное, является деятельность Верховного Суда США по толкованию Конституции.

Использование судебного прецедента в качестве источника в странах континентальной Европы

Общая характеристика судебного прецедента в странах континентальной Европы. Романо-германская правовая семья уходит своими корнями в римское право (I в. до н.э. - VI в. н.э.), которое распространилось далеко за пределы Римской империи вследствие ее активной внешней политики и торговой деятельности ее граждан. Римское право утратило свой универсальный характер после падения Римской империи. Таким образом, некогда единое римское право, постепенно начинает приобретать отличительные черты в зависимости от территории его действия. Итогом данного процесса стала трансформация римского права в национальное право, различное по своему содержанию в пределах континентальной Европы.

Романо-германскую правовую семью нередко называют семьей континентального права, поскольку она охватывает своим действием весь европейский континент, за исключением Ирландии и Англии.

Данная правовая семья действует в таких странах как Австрия, Германия, Бельгия, Голландия, Дания, Испания, Исландия, Италия, Люксембург, Монако, Норвегия, Швейцария, Португалия, Швеция, Финляндия. К этой семье возвращаются и страны восточной Европы (бывшие социалистические), среди которых, конечно же, необходимо выделить Россию.

Романо-германская правовая семья охватило своим влиянием и нспаноязычные государства Латинской Америки. Один из штатов США, а именно, Луизиана и канадская провинция Квебек имеют в основе своего права также эту правовую семью. Связано это с тем, что Луизиана в прошлом была французской колонией, а Квебек преимущественно заселен выходцами из Франции.

О влиянии романо-германской правовой семьи можно говорить и по отношению к ряду азиатских стран (например, Турции) и большинству стран Африки, которые ранее являлись колониями Испании, Франции, Португалии, Германии, Италии, Бельгии.

Основным источником в странах романо-германской правовой семьи является закон. Законодательные акты разрабатываются и принимаются высшим представительным органом государства. По мнению Н.И. Матузова: "Законодатель (орган государственной власти) ... должен осмыслить общественные отношения, обобщить социальную практику, типизировать повторяющиеся ситуации и сформулировать в нормативных актах общие модели прав и обязанностей для граждан и организаций1".

Среди законов первое место занимает Конституция, определяющая основы общественного и государственного строя, структуру и компетенцию государственных органов.

Далее в иерархии законодательных актов следуют кодексы, охватывающие своим регулированием целые отрасли права. Например, Гражданский кодекс является основой всего гражданского законодательства. Следует отметить, что основные принципы правовой отрасли закрепляются именно в Кодексе.

С начала XX века в большинстве странах континентальной системы права получило распространение делегированное законодательство. Правительство получило право издания нормативных актов (например, декрет законов во Франции), которые охватывают правовым регулированием вопросы, которые традиционно относятся к сфере действия законодательных органов. Последние на своих заседаниях утверждают большое количество законов, которые разработаны и приняты правительством1.

Прежде чем говорить о положении этого источника в романо-германской системе права, на мой взгляд, необходимо остановиться на соотношении таких понятий как "судебная практика" и "судебный прецедент".

Как отмечалось выше, судебный прецедент - это решение высших судебных органов по конкретному делу, результатом которого является создание либо толкование существующей нормы права, являющееся обязательным для них самих и всех нижестоящих судов, и подлежащее официальному опубликованию, которое делает его общеизвестным.

Судебная практика как источник права имеет два смысловых значения: широкое и узкое.

В первом случае, более широком, судебная практика представляет собой деятельность всех судов входящих в судебную систему, которая связана с применением норм права и выработкой в процессе рассмотрения конкретных дел либо обобщений определенной категории дел общеобязательных правил поведения.

В Англии решения, выносимые Палатой лордов, являются обязательными для нее самой и всех прочих судов; решения, принятые Апелляционным судом, обязательны для всех судов, кроме Палаты лордов; решения, принятые Высоким судом правосудия, обязательны для судов низших инстанций. В судебном прецеденте содержится особый элемент - ratio decidendi (сущность решения), который в дальнейшем и используется судами при решении дел подобного характера. Ratio decidendi определяется английскими авторами как «правоположение, применяемое к правовым вопросам, возникающим в связи с установленными судом фактами, на которых основано решение» .

Судебный прецедент по англо-американскому праву может быть отвергнут либо законом, либо вышестоящим судом. Сила прецедента не исчезает с течением времени, если только он не ошибочен или не становится противоречащим действительности.

Известны современные решения судебных инстанций, принятые на базе прецедентов периода феодализма. При этом совсем не обязательно следовать тому объему создаваемого прецедентом правила поведения, которое положено в основу первого решения суда.

Например, если речь идет о гражданско-правовой ответственности изготовителя товара за вред, причиненный потребителю в условиях настоящего времени (product liability), скорее всего будет применено решение по делу Доногью, суть которого состояла в том, что ненадлежащее качество напитка, произведенного изготовителем, привело к заболеванию покупателя. В этом случае будут игнорироваться фактически имевшие место события и обстоятельства, положенные в основу решения, которое образует прецедент, и именно формулирование положения о том, «что изготовитель имбирного напитка несет ответственность перед шотландцем, купившим напиток в бутылке из темного стекла в таком-то месте и т.д.», о чем шла речь первоначально. Ratio decidendi и, следовательно, прецедент будет выражаться в том, что «изготовитель продукции, направляемой розничному покупателю в той упаковке, в которой она выпускается и которая исключает возможность промежуточной проверки, если ему известно, что при отсутствии надлежащей осторожности при изготовлении и отправке товаров здоровью покупателя может быть нанесен вред, обязан осуществить разумную заботу о покупателе» .

В свете этого указанный прецедент будет применен и в случаях, когда в отношении участвуют субъекты, принадлежащие различным государствам, если данное дело рассматривает английский суд или если к разрешению спора надлежит применить материальное право Англии.

В государствах континентальной Европы - Франции, Бельгии, Германии (странах «цивильного права») - прецедент имеет значение для решения вопросов правоприменительного порядка, дополнения позитивного права путем восполнения пробелов в законе, признания обычая, толкования закона и т. д.

Как уже отмечалось ранее, в учебных курсах в числе источников международного частного права внутригосударственного характера помимо закона называется еще и судебная практика. В данном случае целесообразно подчеркнуть, что не только для стран, которые характеризуются соответствующими правовыми традициями и культурой, т.е. имеют в числе источников национального права такую форму, как судебный прецедент, но и для прочих государств, использующих названную разновидность источников права в качестве субсидиарного средства правового регулирования, адекватной формой выражения юридических норм, т.е. источником права в формальном смысле, выступает не судебная практика, а судебный прецедент.

Качество судебной практики быть источником права в объективном, т.е. материальном, смысле, ни в коем случае не отрицается, так как именно в процессе деятельности судов в ходе разбирательств гражданских дел уточняются, а иногда и создаются вновь (при наличии соответствующих условий) нормы права. Именно судебная практика сама по себе являет собой часть сложившейся государственно-правовой системы и правопорядка конкретной страны и, следовательно, должна быть отнесена к источникам права в материальном смысле, равно как и вообще объективные условия жизни данного общества. Источником же права в формально- юридическом отношении следует рассматривать судебный прецедент - конкретную форму выражения норм права, которая получает надлежащее одобрение со стороны государства и обеспечена гарантиями соблюдения.

Нельзя недооценивать судебную практику в вышеуказанном смысле как результат обобщения отдельных судебных решений для выявления общих закономерностей действия той или иной нормы закона или положения договора, а также учета отдельных противодействующих надлежащему регулятивному воздействию на объект факторов, определения с ее помощью желательного развития отдельной нормы или совокупности норм - правовых институтов. Но при этом бесспорно, что сочетание признаков источников права - три ранее сформулированных элемента - обнаруживаются не у судебной практики, а именно в конкретном, индивидуализированном прецеденте. Установившееся выражение «судебная практика - источник права», если и может быть принято, то как условная формула объединения двух юридических понятий: источника права в объективном смысле и источника права в формальном значении.

Вхождение данного выражения в правовой обиход должно, думается, связываться прежде всего

с континентальной доктриной. Недаром концепции разделения источников международного

частного права на виды, представленные, например, старейшими французскими исследователями,

характеризуются столь широким разнообразием, которое в немалой степени достигается именно

благодаря смешению и неразграничению источников права в формальном и объективном 112

Для англосаксонской системы права утверждение «судебная практика - источник права» по самой своей сути представляется противоестественным. В этом случае лишается смысла собственно основа прецедента в «общем праве» - доктрина «stare decisis». Кроме того, если принять за истину то положение, что источником права является судебная практика, то применительно к англосаксонскому прецедентному праву было бы лишено оснований существующее здесь различие между судебными решениями, имеющими «убеждающее» либо «связывающее» действие, между прецедентами в собственном смысле и просто судебными решениями. Наконец, беспочвенной была бы также и теория «единой юрисдикции», действующая в США, так как вся судебная практика должна была бы составлять источник права .

Отечественные авторитеты в области теории права, занимавшиеся исследованием этой проблемы, однозначно определяют судебную практику как итог судебной деятельности, «результаты толкования норм права в процессе их применения судом при разрешении конкретных дел» 114 . Несмотря на то, что эта констатация осуществлена на базе анализа советской судебной практики - СССР и союзных республик, она верно отражает суть судебной практики вообще. Подчеркнем: именно судебной практики, а не судебного прецедента. В силу этого естественно, что понимаемое таким образом явление не может быть квалифицировано источником права, поскольку судебная практика есть правоприменение, результат (или совокупность результатов) толкования норм, между тем как источник права - это результат правотворчества. Таковым, следовательно, может быть при наличии определенные признаков и обстоятельств конституирующего порядка только судебное решение - прецедент.

Важным вопросом в этом отношении выступает следующий: а есть ли место в составе российского международного частного права (и вообще частного права России) судебному решению как источнику права? С поверхностной точки зрения напрашивается отрицательный ответ. Вместе с тем ретроспективный взгляд на этапы правового развития России, анализ качественных параметров имеющихся ныне в арсенале правовых средств источников права, наконец, оценка через призму этого настоящей и прогнозируемой юридической действительности Российского государства позволяют критически осмыслить современное состояние средств правового воздействия на рассматриваемые отношения и прийти к несколько иным суждениям. В этом плане стержневой предстает проблема адекватности действующих источников права результатам и целям регулирования.

Основной аргумент противников признания судебного решения, в частности постановлений пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда, как ранее, в условиях Советского Союза, так и ныне - Российской Федерации, в качестве источника права сводится к тому, что суд не творит право, а только следует ему, т.е. применяет право. 115 Вместе с тем нельзя не упомянуть, что аналогичная позиция характеризует и ситуацию в англосаксонских странах - «классических» в том, что касается прецедентного права. Здесь также утверждается, что судья, формулируя прецедент, не создает новых норм, а лишь «извлекает» их из глубин естественного права. Следовательно, в данном случае при создании судебного решения (прецедента) нет указанного противоречия, поскольку ab initio не идет речь о правотворчестве в собственном смысле.

Соображением принципиального характера при постановке данной проблемы выступает то, что сегодня при лавинообразном росте объемов законотворчества, т.е. принятия актов в ранге закона, истинные ориентиры регламентации общественных отношений с помощью права остаются так и не достигнутыми. При этом целый пласт, оперирующий элементами, которые ученые относят «к исторически накопленным ценностям социальной и правовой культуры» 116 , остается за пределами правового массива Российской Федерации. В строительстве новой системы частного права, а именно о таком подходе, думается, надо в нынешних обстоятельствах вести речь, так называемым нетрадиционным источникам права в правопорядке Российской Федерации, каким является

114 См.: Судебная практика в советской правовой системе /Отв. ред. С.Н. Братусь М., 1975. С.

115 Характерны в этом смысле высказывания Р. Давида, которые создают противоречивую картину в оценке позиции последнего по отношению к судебному решению как источнику правовых норм: «норма, созданная законодателем, - это не более чем ядро, вокруг которого вращаются вторичные правовые нормы... когда фактическая ситуация кажется достаточно типичной, часто повторяющейся, то, используя тот или иной технический метод, ее пытаются охватить соответствующей правовой нормой, чтобы заинтересованные лица знали, как им следует себя вести. Так, французский Кассационный суд не только контролирует способ применения судьями правовой нормы, но и дает собственное толкование этой нормы. Приводя далее суждение Ж. Марти, Р. Давид в принципе убеждает в обратном: «Кассационный суд должен занять определенную позицию всякий раз, когда вследствие характера обжалуемого решения его постановление может иметь общее значение и служить руководством при разрешении подобных споров в будущем» (Давид Р. Основные правовые системы современности. С. 101-102, 134).

116 См.: Разумович Н.Н. Источники и форма лрава//Советское государство и право. 1988. № 3. С. 20.

судебный прецедент, необходимо отыскать должное место аналогично тому, как это случилось с обычаем (по терминологии ГК РФ - «обычаями делового оборота»), закрепленным в ГК.

Основанием для указанного вывода служит то, что если во внутрихозяйственной жизни определенная пробельность в правовом регулировании проявляет себя не так заметно, то интенсификация внешнеэкономических обменов между российскими и зарубежными физическими и юридическими лицами, все большая вовлеченность России в мировое хозяйство объективно обостряют подобного рода проблемы. Вследствие этого экономические потребности международного хозяйственного оборота сказываются гораздо более ощутимо и посему более настоятельно подталкивают к формированию устойчивости в правовом плане. По мере расширения практики международного хозяйственного взаимодействия связанная с этим сфера рассмотрения споров, которые вытекают из отношений, подпадающих под действие МЧП, дает, как представляется, нарастающий объем материала для кристаллизации и укрепления такой формы внутригосударственного права, как судебный прецедент. Для этого имеются предпосылки объективного характера. Во-первых, в так называемом писаном праве невозможно предусмотреть все жизненные ситуации во всем их разнообразии, которые тем не менее должны быть обеспечены надлежащими юридическими решениями, отражаемыми в нормах права. Во-вторых, правовая надстройка, как правило, более инерционна и консервативна, чем процессы, происходящие в регулируемых экономических отношениях. Между первым и вторым всегда существует известный разрыв. Однако он не должен превышать допустимого предела, чтобы не превратить право в тормоз развития экономики. Судебный прецедент представляется адекватным средством, которое могло бы способствовать созданию и поддержанию необходимого равновесия в системе правового регулирования базисных отношений.

Некоторый оптимизм в этом плане, т.е. продвижение в направлении освоения и укоренения этого вида источника права в нашей стране, внушает деятельность Конституционного Суда Российской Федерации. Выносимые Конституционным Судом в процессе толкования права постановления имеют нормативный характер. Рассмотренный им ряд дел, касающихся отношений, выходящих за рамки правопорядка Российской Федерации, как, например, о проверке конституционности положения ч. 2 ст. 31 Закона СССР от 24 июня 1981 г. «О правовом положении иностранных граждан в СССР», ч. 1 и 3 ст. 8 Федерального закона от 15 августа 1996 г. «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию», статей 2, 5 и 6 Закона Российской Федерации от 2 июля 1993 г. «О выплате пенсий гражаданам, выезжающим на постоянное место жительство за пределы Российской Федерации», по делу «о пограничном сборе» и других свидетельствует о позитивных результатах создания правовых норм, в том числе и в области международного частного права, подобным способом.

Поставленный в свое время автором настоящего учебника вопрос о необходимости по-новому взглянуть на возможности данной формы права , кажется, начинает приносить плоды. Во всяком случае такого рода взгляд уже не является единичным. На основе того, что ст. 126, 127 Конституции РФ наделяет Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ правом давать разъяснения по вопросам судебной практики, высказывается мнение о том, что «решения судов и арбитражей, формулируемые в общей форме в постановлениях их высших органов по разъяснению норм законодательства, представляют собой источник гражданского права» .

Контрольные вопросы:

1. Каковы виды и в чем своеобразие источников МЧП?

2. В чем заключается проблема «двойственности» источников МЧП? Каковы существующие в российской науке МЧП доктринальные суждения по поводу «двойственности» источников?

3. Основные примеры кодификации МЧП.

4. Место международного договора в системе источников МЧП.

5. Торговые обычаи и обычаи делового оборота в международном частном праве.

6. Место судебного решения (прецедента) в совокупности источников МЧП.

7. Каковы доктрина и практика Российской Федерации применительно к судебному решению в сфере МЧП?

Еще по теме 4. Судебный прецедент - источник международного частного права:

1. 12. СУДЕБНЫЕ ПРЕЦЕДЕНТЫ И СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА, ОБЫЧАЙ, РОЛЬ ДОКТРИНЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА

- Кодексы Российской Федерации - Юридические энциклопедии - Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административное право (рефераты) -

Внутреннее законодательство

Внутреннее законодательство как источник международного частного права представляет собой национально правовую систему государства в целом, включая правопорядок данного государства.

Основной частью международного частного права являются коллизионные нормы, отсылающие не к конкретному закону, а ко всей правовой системе, ко всему правопорядку в целом. Среди внутренних источников международного частного права следует особо выделить законы и подзаконные акты. Во многих государствах приняты специальные законы о международном частном праве. Например, Закон о международном частном праве 1978 г. (Австрия), Закон о международном частном праве 2004 г. (Бельгия), Закон о международном частном праве 1965 г. (Польша), Закон о международном частном праве и международном гражданском процессе 2007 г. (Турция) и др. Однако в то же время в указанных государствах национальное гражданское, торговое, семейное, трудовое, гражданско- процессуальное и арбитражное законодательство в целом можно назвать источником международного частного права.

Правовой обычай, правовая доктрина, судебная практика и судебный прецедент как источники международного частного права

Правовой обычай как особый правовой регулятор, содержащийся в международной сфере, учитывающий многовековой опыт различных государств, может получить либо санкционирование со стороны государства, либо одобрение самих субъектов частноправовых отношений и действовать в качестве договорных условий.

Обычай - это сложившиеся в международные практике неписаное правило поведение, имеющее юридическую силу, вследствие признания его субъектами международного права. Различают два вида обычаев. Первый представляет собой сложившиеся в практике неписанные правила, за которыми субъекты признают юридическую силу. Второе первоначальное формулируется либо международном договоре, либо в не правовых актах «применяемых международными органами и организациями», а в дальнейшем получает признание в качестве нормы. На обычаи как источник права опираются международные арбитражные суды при разрешении многих споров.

Как источник международного публичного права международноправовой обычай определен в Статуте Международного Суда ООН. Обычай - это всеобщая практика, признанная в качестве правовой нормы. Для того чтобы практика приобрела характер обычной нормы права, необходимы длительность, регулярность, устойчивость и повторяемость ее применения.

Правовая доктрина - это высказывания ученых, признанные на официальном, государственном или международном уровне (экспертные заключения, комментарии к законодательству, ответы на запросы официальных органов и должностных лиц). Когда доктрина имеет практическое применение, то государственные органы полностью свободны в выборе между различными точками зрения, высказанными юристами.

В настоящее время доктрина международного частного права широко используется в целях его унификации и гармонизации. Разработки Международного института по унификации частного права (УНИДРУА), Гаагских конференций по международному частному праву и Комиссии международного права составляют основу многих международных соглашений и применяются в целях усовершенствования международного частного права различных государств. Основной функцией доктрины как источника международного частного права является максимальное восполнение пробелов в международном частном праве на уровне научных разработок.

Судебная практика во многих зарубежных государствах как источник международного частного права играет даже более важную роль, чем национальное законодательство и международное право (Франция, Великобритания, США). Судебная практика - это решения судов (как правило, высших инстанций), которые имеют правотворческий характер - формулируют новые нормы права. Нужно иметь в виду, что правотворческая роль судов и арбитражей заключается не в создании новых норм права (суды не имеют законотворческих полномочий), а в выявлении действующего (позитивного) права и формулировании его как системы юридически обязательных предписаний. В принципе суд только фиксирует определенное правило поведения, которое в обществе расценивается как имеющее обязательный характер.

Англо-американское право в принципе основано на системе судебных прецедентов, которые в этих странах играют роль основного источника права (в том числе и международного частного права). Судебный прецедент можно определить следующим образом - это решение вышестоящего суда, имеющее императивное, решающее значение для нижестоящих судов при разрешении ими аналогичных дел в дальнейшем. Никакое решение суда не становится прецедентом автоматически, оно должно получить статус прецедента в установленном законом порядке. Судебный прецедент как решение, имеющее руководящее значении при решении аналогичных дел в дальнейшем, используется практически во всех государствах, но только в странах общей правовой системы есть целостное прецедентное право.

В настоящее время уже сформировалась и действует региональная система прецедентного права - европейское прецедентное право, сложившееся в рамках Европейского Союза и выработанное Европейским судом. Все решения этого суда обязательны для государств - членов ЕС, их национальных судов и административных органов, физических и юридических лиц и автоматически имеют характер прецедента. Европейский суд играет решающую роль в развитии регионального международного частного права в странах Европейского Союза.

В российском законодательстве судебная практика формально не считается источником права. Судебная практика в России рассматривается в качестве основного средства для толкования, определения и применения правовых норм. Однако данный подход полностью противоречит сложившейся практике. На самом деле российские суды играют не менее важную роль по выявлению действующего права и его формулированию, чем суды тех государств, где судебная практика признана официальным источником права. Значение источника права имеют в первую очередь разъяснения пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Как известно одним из самых существенных недостатков отечественного законодательства в сфере международного частного права является неопределенность его формулировок и фактическая невозможность их непосредственного применения судами без соответствующих разъяснений пленумов.

Таким образом, практика российских вышестоящих судов имеет важное значение для развития и усовершенствования российского международного частного права.

• Гетьман-Павлова И.В. Международное частное право. Учебник. М.: Эксмо, 2011.С. 77.